— Спасибо, — выдохнула я, бросаясь назад к Эфри.
— Ребятки, действуем по плану А, — раздалось у меня за спиной недовольное бурчание. — Дадим девчонке себя показать.
План А.
Меня этому никогда не учили.
Никто не рассказывал, не показывал и не объяснял, что делать, когда купол трещит над головами и создания бездны готовы в любой момент проникнуть в наш мир. Когда никто в тебя не верит, и даже ты сама не знаешь, на что способна. Лишь надежда толкает вперед, прогоняя животный страх.
Меня не учили… А вот мальчишек, которые были младше, да. Им-то это надо было по роду службы. Это они, достигнув совершеннолетия и освоив азы управления светлым даром, отправятся к сторожевым башням и будут нести вахту.
Для Айрин Монрей изначально была уготована другая судьба — убить Коннора Хоторна. А для этого тактика и основные правила уничтожения трещин были не нужны.
Но никто не мог помешать мне слушать и смотреть. Наблюдать.
Конечно, я делала это тайком, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
Дядя бы запретил… и даже наказал.
Нет, он догадывался о том, что я интересуюсь прорывами и пристально наблюдаю за работой других. Не мог не догадываться. Но считал это блажью девчонки. Мол, пройдет время, и Айрин выбросит эти глупости из головы.
Но Финне Монрей слишком плохо меня знал.
Да, дядя несколько лет растил меня по своему усмотрению, лепя идеального и послушного исполнителя. А я старательно изображала покорность.
В конце концов, притворяться другой я умела с рождения, как и добиваться своего.
Как бы ни была благодарна дяде за шанс стать другой и показать себя, слепо следовать его советам и подчиняться не получалось. Даже в мелочах.
Несмотря ни на что я училась работать с прорывами. Даже тренировалась в своей комнате, снизив мощность заклинаний до минимума.
Каким-то чудом мне удалось стащить из дядюшкиной библиотеки старую потертую книгу с потемневшими страницами и бледными чернилами. Ею давно никто не пользовался, знания и навыки считались устаревшими и бесполезными.
Но я думала иначе. Особенно когда на одной из страниц увидела истлевшую печать с инициалами "Эй. Ор. М.".
Эйган Орел Монрей. Старший сын великого Орела Монрея, создавшего купол.
Уж ему-то можно было доверять.
Сама не знаю, зачем я это делала. Может… может, просто мечтала, что потом, когда долг будет выполнен, мне позволят остаться в сторожевых башнях и нести службу наравне с остальными.
Глупая надежда. Хоторны никогда не простят мне смерть наследника и захотят отомстить.
Дядя ведь никогда не говорил, что будет со мной потом. А я боялась спрашивать.
Итак, план А.
У меня было всего пять минут, чтобы добраться до трещин. Именно на пять минут маги останавливались.
Вверх, вверх, под облака, когда дома становятся совсем крошечными, дороги напоминают извилистые линии, а людей вообще не рассмотреть.
Ветер бил в лицо, Эфри тяжело и хрипло дышала, стремясь унести меня как можно дальше.
— Я справлюсь, я смогу, — шептала сама себе, пытаясь хоть как-то приободриться.
А трещины все ближе.
Уродливые, угловатые, с острыми побелевшими краями и небольшими утолщениями, которые уже начали краснеть.
Небольшие темные искры сыпались каждые пять-десять секунд, почти сразу растворяясь в воздухе. Я знала, как они были опасны для всех живущих.
— Еще ближе, — прошептала я, наклонившись к Эфри и успокаивающе похлопав ее по шее. — Еще на пару метров.
Искры становились все больше, а утолщения прямо на глазах наливались багряным цветом. Еще немного, и тьма начнет пробираться в наш мир, образуя причудливые и опасные формы.
— Давай, сейчас, — приказала я своему пегасу, выпрямляясь в седле.
Отпустив поводья, я позволила себе соскользнуть с тела Эфри и полететь вниз.
Конечно, было страшно. Даже очень. Я все-таки зажмурилась, едва не оглохнув от ветра, который ударил по ушам, разметав волосы, больно ударившие по лицу.
Свободное падение длилось всего несколько секунд, а потом Эфри нагнала меня, на ходу обратившись и вбиваясь в сердце ярким солнечным клинком.
Я выгнулась, с трудом сдержав рваный вздох, больше похожий на стон, и крепко зажмурилась.
Как же это больно.
Что в первый раз, что в последующие. Ничего не меняется, сколько ни тренируйся, как ни старайся. Острая боль распространилась по телу, парализуя его на мгновение, показавшееся мне вечностью. Невозможно дернуться и даже вздохнуть, любое движение превращается в муку.
Но проходит секунда, вторая, и ты вдруг понимаешь, что живешь. Да и боль ушла, осталось лишь тепло — обжигающее, горячее, но такое родное.
Эфри — сейчас я чувствовала ее особенно ярко.
Светлая сила так же эфемерна и многогранна, как и темная. Она не только дает способности, но и может принимать самый разный облик.
Эфри могла быть пегасом, волшебным крылатым конем. А стоит мне пожелать, и она свернулась бы мягким котенком у ног.
Но самое главное — Эфри могла дать мне крылья. В прямом смысле этого слова.
Я чувствовала их за спиной так же ярко, как и огонь у сердца.
Вперед, под облака!
Треск стал громче и протяжнее.
Одна из трещин, которая уже давно сменила цвет на алый, разошлась в разные стороны. Просвет был небольшой, всего десяток сантиметров, но этого хватило, чтобы сгустки тьмы стали пробираться в наш в мир.
На этот раз они приняли облик больших бабочек. Совершенно черные, словно измазанные смолой, с темно-фиолетовой окантовкой и ярко-красными крохотными глазиками. Красивы и ужасны одновременно.
Они закружили вокруг трещин, посыпая темной переливающейся пыльцой все вокруг но улетать не спешили.
«Рабочие»,
— поняла я и невольно вздрогнула, когда вокруг неожиданно появился яркий свет.
Это маги перешли ко второй стадии плана А и замкнули нас в защитном контуре. Надолго их не хватит, да и против более крупных созданий им не выстоять, но это тоже была помощь.
А бабочки уже вернулись к трещине и принялись увеличивать ее, прогрызая защитный купол.
Но они были слишком слабы. Две-три секунды — и бабочка умирала, осыпаясь горьким пеплом. Но ее место тут же занимала новая. И так по кругу, снова и снова.
Коснувшись кулона на груди, я прошептала одно из заклинаний, которое нашла в старинной книге. Жар распространился по телу, ручейками побежал по венам и сосудам на руках, золотистыми искрами вспыхнув на пальцах. Прошло всего мгновение, и в руках потяжелели острые клинки.
