— Ну пожалуйста, — взмолилась я, ни к кому конкретно не обращаясь.
А может, вспомнила о Богах или древних духах, которые так много знали обо мне, как утверждала знахарка.
— Пожалуйста, помогите, в последний раз…
Но проем оставался все таким же узким, и дышать становилось все труднее. Еще немного, и задохнусь, потеряю сознание, проиграв эту битву с камнем и жизнью, которая вновь и вновь пинала меня.
Шум в ушах становился все оглушительнее, легкие горели огнем, а сознание путалось.
И где-то в этой темноте и грохоте вдруг послышалось собственное имя.
— Айрин? Айрин! Держись!
Сначала мне показалось, что это галлюцинации. Что, едва живая и уставшая, я просто принимаю желаемое за действительное. А на самом деле никого здесь нет. Только я и каменный мешок, ставший моей могилой.
— Айрин! Айрин, не молчи же!
Голос становился все громче, все навязчивее.
И, кажется, меня кто-то коснулся, толкнул в плечо.
— Подожди! Потерпи немного, я сейчас. Сейчас помогу!
Питер!
С трудом приоткрыв глаза, я повернула голову, разглядывая в полумраке перепачканное и взволнованное лицо друга.
— Айрин! Дыши! Я сейчас! — кричал он, подпирая плечом каменную дверь и пытаясь ее хоть немного оттянуть в сторону. — Иди сюда! Давай.
Питер вновь потянулся, пытаясь схватить меня за руку и оттащить к себе.
— Нет, — отозвалась я тихо.
Стена вновь заскрипела и неожиданно поддалась. Совсем немного, но давление на грудь спало. А я, воспользовавшись ситуацией, медленно поползла в противоположную сторону.
— Айрин, ты что творишь?
Обернувшись, я бросила виноватый взгляд на друга.
Питер упирался ногой и руками, в которых горели тусклые светлые огоньки, в стену, которая продолжала медленно отодвигаться в сторону, и пораженно смотрел на меня.
— Сюда иди.
— Прости, — прохрипела я, по сантиметру продвигаясь к Коннору, — но я должна…
— Ничего ты не должна. Купол почти рухнул. Хоторн его уничтожил, а новый еще не образовался. Шансов почти нет.
— Будет. — Я с трудом улыбнулась ему. — Спасибо тебе. За все спасибо.
— Айрин, не дури! Я долго не смогу удерживать стену! Потолок вот-вот обрушится! Айрин!
А вот и выход.
Вцепившись в край проема, я буквально вытащила себя наружу, царапая кожу о шершавый камень.
Только я это сделала, как дверь снова заскрипела и плавно закрылась, отрубая меня от всего мира и от Питера, который пытался еще что-то кричать.
Глава 34
Первое, что я сделала, — это рухнула на колени, опираясь руками о пыльную землю, и раскашлялась, вдыхая воздух полной грудью. И только потом огляделась.
Круглый зал, украшенный фресками и барельефами, которые от времени покрылись грязью и паутиной, потрескались, а кое-где и вовсе выпали. Не знаю, что на них было изображено. Наверное, нечто героическое, какие-нибудь моменты из славного прошлого предков до первого прорыва.
В центре, в окружении пяти белых колонн, небольшой пьедестал из темного камня, из которого вверх в потолок бил луч яркого голубого света. Именно на этом пьедестале и лежал Коннор.
Не знаю, откуда взялись силы.
Только едва дышала, а тут раз — и встала. И даже побежала прямо к нему, забыв об усталости, боли. Обо всем.
— Коннор! Коннор!
Только оказавшись рядом, я смогла разглядеть, как из его ран на руках течет кровь, которая словно впитывалась в этот пьедестал, давая энергию световому столбу.
— Коннор!
Упав рядом с ним на колени, я оказалась в этом свете, который затрепетал, задергался и внезапно загорелся еще ярче!
«Еще бы, получил новую порцию крови, вот и радуется».
С трудом перевернув мужа на спину, я взглянула в его бледное лицо и попыталась нащупать пульс.
— Он еще жив, — раздался голос совсем рядом.
Резко обернувшись, я увидела знакомую старушку с кривой клюкой, на которую она тяжело опиралась.
Честно говоря, ее появление не сильно меня удивило. Я давно подозревала, что эта знахарка из лесной деревушки не так проста, как хочет показаться. И про духов мне не просто так рассказывала. Может, я вообще не случайно оказалась именно там и именно тогда.
— Ты успела, — продолжила старушка.
— Что мне делать?
— Разделить его участь. Если ты, кончено, хочешь его спасти.
— Хочу.
Я снова взглянула на Коннора, провела пальцами по его впалым щекам, коснулась бледных губ.
— Тогда действуй.
Первое, что я сделала, — это разорвала подол юбки и перевязала получившимися лоскутами раны на руках мужчины. Затем кое-как спихнула его с пьедестала подальше от яркого света, в котором оказалась сама.
— Он будет жить? — прошептала я, обернувшись к старушке.
Страшная усталость навалилась на плечи, словно на меня разом водрузили десяток мешков с мукой. Теперь я понимала, что означает отдать не только кровь, но и свою силу. Я чувствовала, как сама жизнь вытекала из меня через капельки крови, которые бежали из открывшихся ран. Все быстрее и быстрее.
— А о себе не волнуешься?
— Нет.
— Вот и он такой же. Все тебя спасти хотел. Ведь сразу понял, что будет, когда шкатулку открыл. А все скрывал, тебя защищал.
— Передайте ему, что я его люблю! И всегда любила! — попросила я, уже не в силах бороться с усталостью
Веки закрылись сами собой, и я легла на влажный от крови пьедестал, готовясь отдать всю себя этому миру.
Но прежде, чем я провалилась в пустоту, успела услышать ворчливое:
— Ох уж эти смертные. Все они любят жизнью рисковать, собой жертвовать. Никакого чувства самосохранения. Сама все расскажешь, глупая.
Темнота была колючей, острой, болезненной и такой холодной. Я барахталась в ней, пытаясь вырваться и не утонуть, не потерять себя.
Но постепенно холод стал отступать… медленно, будто нехотя. То наваливаясь всей тушей, то схлынув, уступая место неожиданному теплу и свету.
Словно солнышко выглянуло из-за туч, лаская израненное тело и душу теплыми лучами.
— Рин… моя Рин…
Тихий шепот появился ниоткуда вместе с солнцем. Я тянулась к нему, пытаясь найти, рассмотреть сквозь призму яркого слепящего света.
— Айрин…
Мне хотелось крикнуть: «Я здесь! Здесь!»
Но не могла произнести и звука.
