— Понимаю.
— Который час? — Я снова взглянула на окно.
— Почти полночь.
Такой поздний час, и вся двусмысленность ситуации его совершенно не беспокоила.
— Тебе нельзя здесь находиться, — заметила я. — Ты же знаешь.
— Твоя мама разрешила.
— Где она? С ней все хорошо?
«А вдруг мама пошла следом за мной и пострадала? Если я своим поступком погубила ее?»
— Не переживай, с госпожой Есенией все хорошо. Скоро придет. Она спустилась за чаем, позволив мне немного побыть с тобой. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
— Ничего не болит? — продолжал допытываться мужчина.
— Нет. — Я с трудом покачала головой, а потом добавила: — Разве что мышцы ноют.
Но. видимо, Питер ждал от меня другого ответа.
— Ты не чувствуешь в себе никаких изменений? Может, что-то необычное. Чего раньше не было?
А вот это уже подозрительно. И страшно.
— Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? Меня отравили? Изменили? Эти твари что-то со мной сделали?
— Нет-нет, все не так, — тут же попытался успокоить меня Питер.
— Скажи мне правду! — прохрипела я и раскашлялась от боли в пересохшем горле.
— Подожди, я налью тебе воды.
Мужчина вскочил со стула и бросился к графину.
Налив в стакан воды, он помог мне сделать пару глотков.
— Спасибо, — прошептала я, откидываясь на подушку. — Так что случилось после того, как я потеряла сознание?
— Дело не в существах из бездны. Они до тебя не добрались, — возвращаясь на свое место, произнес бывший жених.
— А в чем тогда?
— В Хоторне.
Мысль о муже, о том, как он отчаянно пытался пробиться сквозь защиту, невзирая на боль, как уговаривал меня остановиться… Все это заставило меня на мгновение задержать дыхание и прикусить губу.
— Это Хоторн тебя спас, — продолжил Питер, заметив мое смятение.
— Что значит спас? — нахмурилась я. — Почему он, а не ты?
— Потому что я завершал восстановление купола. Ты была плоха, Айрин. Практически полностью лишенная сил, бледная, едва дышала. И он тебя спас.
— Как?
Питер лишь покачал головой.
— Мне это неизвестно. Но он принес тебя домой, всю мокрую и грязную.
— Грязную?
— Да. В пепле и крови.
— Крови? — побледнела я.
— Кровь была его. Поэтому я и хочу знать: ты чувствуешь в себе какие-то изменения? Это очень важно, Айрин.
На этот раз я не торопилась. Закрыв глаза, старательно прислушивалась к своему телу. Может, что болит? Да нет, не болит. Усталость есть, слабость тоже, но ничего не болит. Тогда, возможно, что-то изменилось во мне самой, стало другим?
Нет, ничего. Чувства, эмоции и даже мысли не поменялись. Я не воспылала великой любовью к темным и не возненавидела светлых.
А Питер молчал и ждал.
— Ничего, — открыв глаза, произнесла я.
— Уверена?
— Да.
— Может, еще проверишь?
— Было бы намного легче, если бы я знала, что именно искать, — пробурчала я, приподнимаясь и поправляя покрывало на груди.
Силы постепенно возвращались.
— Хоторн не просветил меня, что именно сделал.
— Спросить не пробовал?
— Они уехали вчера.
Я замерла, недоверчиво на него уставившись.
— Когда они уехали?
— Вчера. Ты пробыла без сознания трое суток. Теперь ты понимаешь мое смятение? Да, прошло трое суток, но ты почти полностью восстановилась. Не только физически, но и магически. А это практически невозможно. После такого Светлые месяцами приходят в себя. Иногда дар уходит навсегда.
Я с трудом проглотила стоящий у горла ком.
— Что он со мной сделал?
— Не знаю.
Я снова взглянула на окно.
— Три дня… Целых три дня. Такое невозможно скрыть. Дядя знает?
— Глава рода здесь, — ответил Питер, поднимаясь. — И да, он все знает.
«Боги, помогите!»
С дядей я встретилась только через два дня.
***
Наверное, это были самые трудные и долгие два дня в моей жизни.
Было бы гораздо лучше, если бы он сразу пришел, наорал на меня, высказал все, сыпал угрозами, чем вот так… Вздрагивать от любого шума или шороха, ждать его с каждым стуком в дверь и бояться, снова и снова прокручивая в голове возможный разговор.
Питер после того разговора больше не появлялся, а я боялась спросить у мамы, где он и что с ним. Дядя мог ведь и его наказать за помощь мне.
Все эти дни рядом были матушка и старший брат.
Если она хоть как-то старалась уберечь меня от невзгод, то Кай в выражениях не стеснялся.
— Я всегда знал, что из этого ничего не получится! — выдал он, меря шагами комнату. — Из тебя ничего не получится, Айрин!
— Кай! — воскликнула мама. — Прекрати немедленно!
Я на его выпад никак не отреагировала, лишь поставила на поднос кружку с укрепляющими травами и промокнула губы салфеткой.
— И не подумаю. Это все ты со своей любовью и потаканием каждому капризу. Никак не можешь простить себе ее брак с Хоторном и готова закрыть глаза на каждую ее выходку. Она же все уничтожила. Все многолетние труды. Она уничтожила нас! Думаешь, глава отблагодарит нас за произошедшее?
— Кай! Финне же мой брат — вскрикнула матушка. — Он не может так с нами поступить.
— Он глава рода, мама. И должен поступать соответственно своему положению, невзирая на родственные связи. Наказать виновную и семью, которая ее воспитала. Вот что правильно! Айрин погубила нас, мама! Остается лишь смириться.
— Прекрати истерить, — произнесла я, не в силах выслушивать его нытье.
Ведь взрослый мужчина, сильный, опытный воин, а ведет себя как девица.
Кай обернулся ко мне и оскалился.
— Что ты сказала?
— Что слышал.
— Думаешь, то, что ты лежишь в постели и изображаешь из себя жертву, остановит меня? Давно надо было преподать тебе урок, — выдал Кай, сжав кулаки и шагнув вперед.
— А давно ты стал таким смелым? — спокойно спросила я.
— Кай! Айрин! Прекратите оба! — вскричала матушка, вставая между нами. — Кай, хватит, она же твоя сестра. Айрин едва не погибла. Ее надо пожалеть.
Брат лишь фыркнул на это заявление, но руки в карман убрал и отвернулся к окну.
