— Je ne parle pas anglais
[3], — ответила ему собеседница на хорошем французском языке.
— Est-il possible?
[4] — так же по-французски спросил Филип. Поскольку на этом все его познания в языке Наполеона заканчивались, он снова перешел на ломаный русский, которому обучился на улицах Петрограда.
— Чья будешь?
— Мизенер, Елизавета, — ответила собеседница, — дочь отставного генерала.
— Зачем торгуешь? Это дело не генеральское! — строго спросил Филип.
— Голодаем, батюшку пенсии лишили, продаем рукоделие, на хлеб собираем.
Филип помрачнел, ему было непонятно, как это можно, заслуженного генерала, проливавшего кровь за отечество, под старость оставить без пенсии?
— Где живешь?
— На квартире в частном доме, за дрова тоже надо платить.
— Вы беженцы?
— Да, из Петрограда, спасаемся от большевиков. Сюда много дворян приехало из столиц, в Вологде спокойно, не грабят, не стреляют.
— Но тут тоже большевики?
— Эти не злые. Я даже говорила с одним, — ответила девушка, и он сказал, что у него в деревне невеста тоже плетет кружева.
— Я куплю у тебя этот платок, — деловито сказал Джордан.
Он полез к кошелек, достал оттуда красную десятирублевку еще царского образца, они по-прежнему были в обращении, протянул девушке.
— Вот держи, сдачи не надо.
— Спасибо, — генеральская дочка зарделась от нахлынувших чувств, — кого мне благодарить?
— Благодарить надо посла Соединенных Штатов, я его мажордом, приобрел этот платок для подарка.
— Спасибо огромное, — девушка искренне благодарила необычного покупателя, — Вы очень, очень помогли.
— Приходи к нам в посольство на Дворянскую улицу в здание бывшего клуба, — сказал Филип, — может быть найдется для тебя какая-нибудь работа.
— Буду очень благодарна, обязательно приду, у нас очень стесненные обстоятельства, мы квартируем по соседству, буквально в трех домах дальше по той же улице.
— Договорились!
Филип весело подмигнул девушке и пошел дальше. У него впереди было еще великое множество неотложных дел.
Получив деньги от щедрого покупателя Лиза бросилась искать газетчика, чтобы купить номер со статьей про Финляндию. Увы, деньги оказались потрачены напрасно, в газете ничего не было ни об Иване Смыслове, ни о русских в Финляндии вообще.
После обеда слуга показал послу купленный платок. Френсис причмокнул от удовольствия:
— Какая прекрасная работа, наверное, ты за неё заплатил кучу денег? Когда в 1904 году я был директором Всемирной Луизианской выставки, там были павильоны с кружевами из Бельгии и Франции, и я могу сказать компетентно, что это очень качественное изделие, и оно должно стоить приличных денег.
— Ну что, Вы, губернатор, я сторговал это платок по дешёвке, за него просили тридцать рублей или три доллара. А я купил всего лишь за доллар, русскими деньгами, конечно. — Джордан врал, не краснея, но ведь это же во благо, вот он какой ловкий коммерсант!
— Ты бизнесмен, Филип, — довольно сказал Френсис, — надеюсь, ты не обидел своей ценой мастерицу.
— Что Вы, губернатор, — она осталась очень довольна. Более того, я пригласил её в посольство на работу, нам может потребоваться женская прислуга, а она очень нуждается.
— Скоро ты будешь от моего имени подписывать депеши, — полушутя проворчал Френсис.
— Я свое место знаю, — не растерялся Филип, — домашнее хозяйство на моем попечении, и нанимать работников тоже мое дело, я лучше понимаю, кто нам нужен. Но если Вы хотите это делать сами, то — пожалуйста, — Джордан сложил руки на груди, изобразив большую обиду.
— Ладно тебе, — миролюбиво сказал посол, — я и так работаю по шестнадцать часов. А секретари еще дольше, и чужих забот нам не надо.
— Вот и я о том же, — Филип опустил руки, — я вам докладываю, что к обеду, который Вы назначили на пятницу, продукты закуплены. Осталось приготовить закуски. Для этого собственно я и позвал эту девушку, пусть подработает и поест досыта, она и её семья голодают.
— Добрый ты, негр, Филип, добрый и преданный, потому я и не сержусь на тебя за самоуправство, — заметил посол.
— Я плохого не сделаю, губернатор, можете не сомневаться.
На следующий день дочь генерала Мизенера пришла в посольство. Она несмело стояла в передней и ждала, когда появится её наниматель.
Мимо проходил третий секретарь и переводчик посольства Норман Армор.
— Здравствуйте, барышня! Чем могу быть полезен?
— Я жду одного господина, он такой смуглый, ходит в шубе и котелке.
— А, это Филип, чем же он прельстил Вас, этот дикий мавр?
— Он обещал мне работу. Мы очень нуждаемся.
— Это он может, — сказал Армор, — Работа у него всегда есть. Желаю успеха в вашем начинании.
В эту минуту в дом вошел Джордан. Увидел девушку, разговаривающую с секретарем посольства, слуга напустил на себя важность.
— Вы пришли, Елизавета?
— Да, господин мажордом.
— Мажордом? — Армор чуть не согнулся от смеха, — Что-то я не припомню приказа о новом назначении, видимо он прошел мимо меня, но это форменное безобразие.
Он весело посмотрел на слугу, ожидая, что тот скажет в ответ.
Филип сделал ему «страшные глаза», секретарь решил исправить положение.
— Должно быть, документ был оформлен через личного секретаря Джонсона, он всегда забывает поставить в известность о внутренних перестановках. Ну что, не буду Вам мешать, господин мажордом, — ехидно сказал Армор.
Филип повел дочь генерала на кухню, там у печи готовил обед русский повар.
— Василий, ты просил помощь, вот тебе девушка. Завтра у нас званый обед, надо, чтобы все было «хай класс».
— Непременно, господин Джордан, всё сделаем, как надо. Как тебя зовут, красавица? Снимай пальто, будешь помогать.
— Лиза, — ответила дочь генерала.
— Что ж ты, Лиза на кухню вырядилась в хорошем платье?
— Я не знала, господин Джордан мне не сказал, что надо делать.
Василий подал девушке холщовый лоскут.
— На, подвяжись, и начинай чистить овощи. Умеешь чистить? Что-то я на тебя глядючи думаю, что ты раньше нигде не служила и ничего делать не разумеешь.
— Не служила, это правда, — согласилась дочь генерала, — но я справлюсь, я умею. Она повязала лоскут вместо передника, взяла нож и принялась за работу.
