Тем не менее, Линдлей сразу почувствовал, что для дочерей он стал совершенно чужим дядей. Впрочем, он особенно не расстроился. Англичане всё время в разъездах, они управляют огромной империей. Их семьи должны понимать это и любить близких вне времени и расстояний.
Семья Линдлея всегда поддерживала дипломата, как и положено поступать настоящим английским аристократам во всех жизненных ситуациях.
Первоначально поверенный в делах чувствовал себя героем, спасшим из большевистского ада не только сотрудников посольства, но и членов британской колонии. Разумеется, он думал о наградах и повышении.
В Стокгольме на обратном пути казначей посольства выгодно поменял русские рубли по высокому международному курсу и получил такую прибыть, что смог оплатить проживание и обратную дорогу всей колонии.
Линдлей как руководитель ожидал по крайней мере похвалы за это выгодное для казны финансовое предприятие, но тщетно, в министерствах Военного кабинета Соединенного королевства было не до него.
В Британии всё дышало войной. Лучшие люди гибли в окопах во Франции и на Салоникском фронте в Северной Греции, умирали от ран и болезней в госпиталях. Немецкие цеппелины бомбили английские города, шли жестокие битвы на море.
Тем не менее, в итоге Линдлей был удостоен аудиенции на самом высоком уровне. Король Георг V принял дипломата и уделил ему час своего драгоценного времени. Позже Линлей запишет в дневник, что «был очарован чистосердечностью приема и осведомленностью монарха в русских делах». Король интересовался положением своего кузена, бывшего императора России Николая II и его семьи, проявив при этом удивительные знания деталей их послереволюционного быта. Его вопросы о России были глубоки и проницательны. Линдлей дал на каждый из них обстоятельный ответ.
После встречи с монархом его пригласили для беседы к заместителю министра иностранных дел сэру Роберту Сессилю.
— Скажите, господин Линдлей, — приветствовал дипломата сэр Роберт, — Вы считаете правильным, что британское посольство покинуло Россию в этот судьбоносный момент?
— Я имел консультации с «Форрин Офис» и сделал всё согласно инструкциям и своему личному видению ситуации. Благодаря этому шагу мы смогли вывезти из-под удара многих нужных для дела людей, которые волею судьбы оказались в России.
— Тем не менее, ситуация показала, что американцы поступили более мудро, оставшись в России, и теперь ведут в Вологде весьма успешную дипломатическую работу.
— В конце февраля в условиях, когда ни о какой дипломатической работе не могло быть и речи, необходимо было спасать наших людей, что и было сделано, кстати, с успехом.
— Ну, это относительный успех, Ваше возвращение напоминало бегство с поля боя. Причем, как утверждают наши французские друзья, Вы бросили на произвол судьбы большую группу союзников, хотя были ответственны за коллективный переход границы.
— Вы заблуждаетесь, французы сами виноваты в своем провале, они всегда рады перевалить собственные промахи с больной головы на здоровую. Вы, если хотите, можете провести расследование обстоятельств нашего перехода линии фронта и убедиться в полной моей невиновности по поводу французов и всех остальных.
— В свое время, может быть, так и будет, — отвечал Сессиль, — сегодня я Вас пригласил для того, чтобы задать главный вопрос — что Вы думаете по поводу политической программы Ленина и его соратников?
— Я думаю, что коммунистическое движение одно из самых опасных политических течений современности. Оно подрывает основы мирового порядка, отрицает частную собственность и инициативу, отдает власть в руки людей, не имеющих должной подготовки в управлении страной. В результате этой диктатуры пролетариата в России хаос, а мы имеем усиление врага на всех участках фронта.
— Мне кажется, и я как юрист настаиваю на своем мнении, — сказал лорд Сессиль, — я сужу по делам и считаю, что Ленин является никем иным, как германским агентом.
Линдлей остолбенел.
— Вы это серьезно?
— Разумеется, дела большевиков и известные нам документы убеждают меня именно в этом.
— Знаете, господин заместитель министра, — сказал Линдлей, — ни один здравомыслящий человек в России так не думает, это какое-то ребяческое мнение, извините. Он уже более полугода руководит Россией, которая, хотя и заключила мир с немцами, но не допустила на свою территорию войска противника. Это говорит о том, что вы ошибаетесь.
— Вы самоуверенны, господин Линдлей, — нервно заметил заместитель министра, — Я полагаю, что дальнейший наш разговор смысла не имеет. Можете откланяться.
Линдлей кивнул головой, развернулся и покинул кабинет лорда Сессиля. Он был полон раздражения. Неужели здесь в Лондоне могут верить этим бумажкам о сотрудничестве большевиков с немцами, которые предлагал купить журналист Семенов? Это возмутительно! Британия отвергла эту сделку, а то, что бумагами заинтересовались американцы, англичан не касается. У них свое видение ситуации. Сэр Роберт, который никогда не видел Линдлея в такой ярости, посмотрел ему вслед и пожал плечами.
Дальнейшая карьера несдержанного в оценках дипломата оказалась под угрозой.
Через некоторое время Линдлею стали предлагать новые назначения — одно другого унизительнее. Все должности были не выше ранга советника посольства.
«Человек, который хоть недолгое время побывал на руководящей дипломатической работе никогда не должен соглашаться на понижение, лучше уж отставка», — думал Линдлей.
По настоянию французского правительства, утверждавшего, что англичане в Финляндии при переходе линии фронта бросили в беде союзных дипломатов, он вынужден был составить подробный отчет об этих событиях. Отчет был отправлен в Париж и, видимо, удовлетворил французских коллег. Тем не менее, неприятный осадок в виде досужих домыслов продолжал преследовать дипломата.
К счастью, в министерстве нашлись люди, которые протянули ему руку и заявили, что всё было сделано правильно в соответствии с интересами Великобритании. Конфликт, стоивший Линдлею стольких волнений, постепенно угас.
В один из дней во второй половине апреля посланник, который официально числился в отпуске и проводил время на рыбалке в Шотландии, получил телеграмму из «Форрин Оффис».
Линдлею предлагалось немедленно прибыть в Лондон и обсудить вопрос о новом назначении в Россию.
— Почему ты? — огорченно спросила его жена, — неужели на свете нет других мест для службы?
— Пойми, дорогая, второстепенная должность в тихой Швейцарии, в Каире или даже в Париже не для меня. Идет война, страшная война, и я должен быть на переднем крае борьбы.
— Ты уедешь, и мы опять останемся в одиночестве, девочки только начали к тебе привыкать.
— Я должен это сделать и сделаю, хотя, разумеется, Россия — это последнее место в мире, куда бы я хотел вернуться.
Линдлей лукавил. Он очень желал снова попасть в Россию и оказаться в самом центре политических событий. Осознавая, что предприятие это крайне рискованное, он вступил в торги с Казначейством его Величества об условиях поездки. Главным желанием дипломата в создавшейся обстановке было обеспечить семью. Три тысячи фунтов стерлингов в год за такую опасную командировку казались ему совсем нечрезмерной суммой. В Казначействе, немного поломавшись, согласились.
