— Давайте все же вернемся к нашим латышам. Для чего, собственно, они нам нужны?
— Для того же, зачем были нужны большевики Генеральному штабу германской армии. С целью свержения существующего строя.
— Но не силами же этих двух дезертиров.
— Конечно нет, но у них остались земляки, недовольные Советской властью, их, латышей, в Москве много. Они реальная организованная сила и, если они пойдут против большевиков, тем не устоять. Поэтому начнем игру с нашими парнями, прощупаем их на предмет общечеловеческих слабостей.
Через несколько дней Шмидхен и Спрогис выехали в Москву, имея при себе пакет с деньгами и компрометирующими Радека сведениями. Локкарт получил пакет в полной сохранности. В нем было письмо от Кроми, бумаги про Радека и деньги. На месте были даже условные ниточки, которые Кроми как бы невзначай, приклеивал к каждой посылке.
Локкарт посмотрел на парней: простые лица, честные, прямые люди.
— Я благодарю вас, господа, за работу, — сказал он латышам, — вот ваш гонорар, пока небольшой, но дальше сами понимаете, все может случиться. Он открыл кошелек и подал каждому по пятьсот рублей. Латыши радостно заулыбались.
— Нам такие деньги и за месяц не заработать.
— То ли еще будет, господа. Мы умеем щедро платить за услуги. Поживите пока в Москве. Пообщайтесь с земляками. Мы вас найдем по адресу проживания. Напишите его на листке бумаги.
В тот же день на столе у Петерса зазвонил телефон. Кто-то сказал по латышски:
— Коготок увяз.
— Всей птичке пропасть, — ответил председатель ВЧК. Он понял, что план удался.
Глава 21
Утро 26 июля покинувшие Вологду дипломаты встретили в пути. Слуга американского посла Филип Джордан в поездах всегда чувствовал себя главным. Еще до службы у Френсиса он работал проводником пульмановского вагона.
Этот островок роскоши на транспорте был достижением американской инженерной и дизайнерской мысли. Начальники всех уровней говорили Филипу: люди платят за комфорт, проводник в поезде обязан это комфорт обеспечить. Конечно, здесь в России у дипломатов в поездах нет таких роскошных интерьеров, как в Америке и Европе. Всё, что получше, уже давно реквизировано большевиками, но и то, что есть: отдельные купе с занавесками и бельем всё равно по революционным временам — это высший класс, ибо основная часть пассажиров вынуждена ютится в общих вагонах или, того хуже, в теплушках.
Филип посмотрел за окно. Перед ним простирался однообразный пейзаж: белоствольные березы и темные ели на многие мили вокруг. Чем дальше они продвигались к северу, тем меньше было обработанной земли с посевами различных культур и все больше встречалось леса.
«А ведь это огромное богатство, — рассуждал слуга, — достаточно любому деловому человеку взять эти леса в концессию, и в кратчайший срок он осуществит американскую мечту, станет миллионером».
— Филип, — услышал он голос посла, — принеси кофе.
— Слушаюсь, господин губернатор!
— Ты знаешь, я очень волнуюсь за Армора, он остался в Вологде во главе миссии и сейчас наверняка держит с большевиками сражение за наш дом. Они точно попытаются выселить оставшихся дипломатов из посольских особняков.
— Полагаю, что господин Армор достаточно энергичный джентльмен, чтобы решить этот вопрос, — вступил в разговор личный секретарь Эрл Джонсон. Он весьма ревниво относился к Норману Армору, понимая, что статус первого секретаря посольства и, де-факто главного помощника посла, позволяет тому иметь свое мнение и, более того, рекомендовать к исполнению какие-то собственные идеи. Личный секретарь, напротив, всего лишь статист. Теперь, когда Армора нет рядом, роль его, Джонсона, при после должна неизмеримо возрасти.
Поезд начал тормозить, скоро станция.
— Я пойду на перрон, куплю что-нибудь к обеду, — сказал Джордан, — на станциях всегда торгуют свежим и горячим.
— Я тоже пойду, прогуляюсь и узнаю новости, — добавил Джонсон.
На удивление, поезд стоял на станции довольно долго. Кого-то ждали.
— Господин губернатор, — вам телеграмма от комиссара Кедрова. Он приказал задержать наш поезд и хочет лично с Вами поговорить, — Джонсон вернулся в купе с новостями.
— Знаю я эти разговоры, он опять начнет старую песню о поездке в Москву. Эта хитрая лиса Чичерин не успокоится, что вышло не по нему, и будет ставить нам палки в колеса. Я плохо себя чувствую, скажите офицерам в военной миссии, пусть поговорят с ним, и будем продолжать нашу поездку.
Через несколько минут на встречный путь действительно прибыл состав с комиссаром Кедровым. Капитан Принс из военной миссии при посольстве направился к штабному вагону, но быстро вернулся назад.
— Господин посол, комиссар Кедров сообщил мне, что в Архангельске нас ждет судно, и мы можем немедленно отправиться в сторону Мурманска или Кандалакши, где найдем войска союзников. Никто дипломатам в этом путешествии мешать не будет, они могут не сомневаться.
— Не знаю, я Кедрову не верю, наш консул в Архангельске Феликс Коул сообщал мне о его делах. Именно он ограбил союзников, приказав вывести всё самое ценное со складов в Бакарице, он арестовал в Архангельске многих достойных людей. От этого товарища можно ожидать любой неприятности.
— Смотрите, господин посол, месье Нуланс тоже желает поговорить с Кедровым, он спешит к нему навстречу.
Френсис выглянул в окно. Действительно, посол Франции Нуланс, выйдя на перрон, быстрым шагом продвигался навстречу штабному вагону большевиков. Когда расстояние между ним и вагоном уменьшилось так, что личность французского посла стала узнаваема, поезд Советской ревизии неожиданно дал гудок и начал медленно отходить от станции.
Нуланс замахал руками. Где там, поезд, не останавливаясь, пошел в сторону Вологды.
Френсис покачал головой:
— Пойдите, Джонсон, узнайте, что за беда приключилась у французов?
Личный секретарь вышел на платформу. Нуланс что-то горячо начал объяснять ему, Джонсон кивал. Паровоз дал гудок, все поспешили к вагонам.
— Ну что там, Эрл?
— Господин Нуланс узнал, что у большевиков в поезде находится несколько арестованных в Архангельске французских граждан, и среди них офицер, и хотел потребовать их освобождения.
— Большевики, разумеется, его не услышали?
— Он был очень возмущен этим фактом и сказал, что будет телеграфировать Чичерину.
— Могу побиться об заклад на сто долларов, я знаю, что скажет Чичерин.
— Губернатор, с вами никто спорить не станет, все понимают, что Вы правы, и это пустая трата денег, Чичерин, разумеется, будет предлагать ехать в Москву и решать все проблемы на месте.
— Действительно, это знает даже Филип! — разочарованно буркнул посол.
