Книга Тенор (не) моей мечты, страница 3. Автор книги Тереза Тур

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тенор (не) моей мечты»

Cтраница 3

Дама укоризненно покачала головой и негромко возразила, но мужчину было уже не остановить:

— Это просто ужасно! Все русские поют одно и то же! Китч! Тоска смертная! А костюмы? Петь этот ваш фольклор на морозе в смокингах, невероятный идиотизм! Немудрено, что тенор не интонирует… вот, вот! Разве можно петь с таким лицом?!

Я моргнула. Мне нестерпимо захотелось взять все, что стояло на столе перед этим снобом, и просто уронить ему на голову. Ах ты ж ценитель!

Судя по сердитому сопению, особенно громкому на словах о тоске и китчах, Кате тоже хотелось убить сноба особо жестоким способом. Никто не смеет ругать папу! Тем более ее же словами.

Но. Никто ничего не успел. Потому что Маша стартанула вперед как ракета, которой надо было преодолеть земное притяжение.

— Да как вы смеете! — на хорошем английском проговорил ребенок.

Я отметила правильную, академическую постановку голоса. Песня как раз закончилась. И девчонку было слышно более чем хорошо. Как все замерло, не сказать, что на всей Манежной площади, но в резервации для вип-персон — точно.

К Маше удивленно обернулись и дама в горностаях, и итальянский «культурный деятель» — на лорда он уж никак не походил.

— Они как раз музыканты. И люди, — продолжала обличать Маша.

Итальянец раскрыл было рот, собираясь ответить, но спутница властно перехватила его за руку и велела:

— Бонни, заткнись и ревнуй молча, — на хорошем, но не родном итальянском.

Увлекшаяся Маша этого не заметила. Ее несло, как советский бронепоезд на немецкие танки.

— Потому что для того, чтобы встретить гостей… — О! Сколько богического яда в этом слове слилось! А какой пламенный взгляд она метнула на олимпийски спокойную леди! — …у музыкантов отобрали тепловые пушки. Осталась только одна. И ее отдали оркестру, чтобы девчонки-музыкантши пальцы не убили на таком морозе. И если вы не слышите, как они поют, то… вы весьма далеки от музыки и…

Маша осеклась, лишь заметив подошедшую к ней даму в весьма неслабых соболях. Я, на самом деле, приготовилась защищать девочку, если вдруг мало ли чего. По-моему, Катя, до этого жаждавшая крови Маши, собиралась поступить так же точно.

Но дама только улыбнулась, своеобразно взмахнула рукой, парни на сцене запели дружно, словно отмашку от руководителя хора получили. Люди вокруг заговорили негромко. И словно ничего не произошло. Занимательно как!

— Маша, — заговорила подошедшая. — Если ты пытаешься доказать свою точку зрения, то помни две вещи.

— Да, мама.

О! Так это еще и та самая Олеся, при имени которой Катька готова рвать и метать. Как интересно!

— Во-первых, ты никогда никому ничего не докажешь.

— Но тебе же удается.

— Должны быть рычаги воздействия.

Девочка кивнула. Катя тоже навострила уши. А гостья в горностаях иронично усмехнулась и что-то сказала на ухо итальянцу.

— А во-вторых? — Маша по-прежнему с негодованием смотрела на итальянца, который явно изо всех сил пытался понять, что же говорит Олеся, но делал при этом снобски каменную морду.

— Во-вторых, когда ведешь дискуссию или дерзишь, надо не повышать голос — кто кричит, тот априори выглядит слабым и неправым. Надо улыбаться и говорить чуть тише, чем обычно. Это всех бесит.

— Что она сказала, Мадонна? — спросил итальянец, сделав вид, что больше не замечает Машу.

Леди в горностаях усмехнулась, подмигнула Олесе… мне не показалось, нет?.. И принялась что-то шептать ему на ухо.

А Олеся перевела взгляд на нас. И отчего-то радостно улыбнулась:

— Добрый день. Простите за это представление. Я — Олеся…

Честно говоря, мне захотелось ей поаплодировать. Но тут я поняла, что, пока мы увлеклись маленьким международным скандалом, пошло до боли знакомое вступление в песне. А Артур… Шел прямо ко мне, ослепительно улыбаясь — что-то слишком чересчур ослепительно даже для него. К тому же он о чем-то вещал в микрофон. Я не сразу поняла, что именно он говорит.

— Мы рады, что наши друзья присоединились к нам в этот замечательный день! Приветствуем Анну…

Он протянул мне руку, произнося в микрофон мою фамилию.

Я обернулась к телекамере — только сейчас ее заметила! Вот что значит переключиться в рабочий режим! — и улыбнулась, профессионально скрывая недоумение. И помахала в камеру под ликующие аплодисменты и крики браво из толпы на площади.

— С ума сошел? — спросила я беззвучно не прекращая улыбаться, пока Артур хватал меня за руку, не дождавшись, чтобы я вложила свою в его.

Артур не ответил. Просто потащил меня на сцену уже под Левино бархатное:

— Осенью в дождливый серый день…

Я хотела сбросить пальцы бывшего мужа со своих, но вдруг поняла, что они настолько ледяные, что прожигают сквозь мою перчатку. Подняла взгляд на Артура. Лоб в испарине, а дыхание… Бог мой, он как еще не рухнул? Не говоря о том, чтобы петь. Я говорила, что он сирен? Нет. Он идиот, каких земля еще не видывала! Я запустила руку в карман, вытащила пузырек с любимыми гомеопатическими драже, от которых у меня всегда прорезался голос, в любой ситуации, выхватила микрофон и…

— Вернись лесной олень по моему хотению…

Черт с ним, что мы еще на ступеньках, которые ведут на сцену, черт с тем, как микрофон отстроен. Я вступила сольной партией, потому что поняла, что по-другому не могу. Уж пусть подстраиваются остальные как хотят. Они подумали — и дали мне допеть вообще сольником, со второго куплета втроем уйдя на бэк-вокал. Вот хороши, стервецы! За спиной я чувствовала тяжелое, прерывистое, с неплохой такой одышкой дыхание Артура. Петь… да он дышит со свистом!

— Браво! — взорвалась уже разогретая площадь.

Я поклонилась, ловя взглядом довольную мордашку Кати. Маша сосредоточенно снимала. Олеся показала мне большой палец. И тут же что-то сказала подошедшему к ней представительному мужчине. Хотя она улыбалась, мне вдруг показалось, что слова ее были не очень приятными.

— Приветствуйте нашего дорогого друга, солистку Московского Театра Оперетты Анну Половцеву, — раздался рядом голос Левы.

Вблизи он выглядел симпатичным промороженным зомбиком. Да и остальные были… Ох и хороши! Лица под гримом белые, губы приятной синевы. Сергей и Иван улыбнулись мне. Они просто ненормальные, все четверо!

— Ехали на тройке с бубенцами, — одними губами сообщила я Леве, стараясь не думать, в какой тональности сработает оркестр.

Не знаю, было ли у него телепатическое сообщение с дирижером, но в ту же секунду заиграли именно эту мелодию.

По-е-ха-ли. Люблю я этот романс.

Я запела, ловя горлом ледяной воздух и давя панические мысли о том, как же я завтра буду работать в родном театре.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация