— Маша…
И тут Катя ощутила, как напрягся папа. Отстранился, заглянул ей в глаза.
— Погоди, — сказал он растерянно. — Если Маша прогуляла три дня, то ты…
Вот кой черт ее понес сюда! Так запалиться! Да родители бы до весны не вспомнили об этой убогой школе. И…
— А скрипка… Мы же договорились. Катя! — Папа вцепился в свою роскошную челку. Того и гляди — выдерет. — Скрипка!
— Пап, ну я же тебе все объяснила. Я занимаюсь! — Катя погладила папу по руке. — Не нервничай, пап. Все нормально.
— Артур, — строгим «учительским» голосом сказала Олеся.
Папа аж вздрогнул. Стопроцентная училка эта Олеся, и что ее в шоубиз понесло!
— Что?
— Вы перевели дочь в новую школу?
Папа помотал головой.
— И документы в старой остались?
— Похоже на то.
— Смотри, какой отличный повод для общения с Аней у тебя появился.
Катя вздрогнула. Вот же эта Олеся! Зачем лезет, куда не просят?! Мама с папой сами разберутся, безо всяких школ! Хотя… повод действительно появился.
Пока Катя оценивала ситуацию с точки зрения пользы для примирения мамы с папой, влезла Машка.
— Артур, а переведите Катю в мою школу. Будем вместе учиться!
— В твою? Ты… — вскинулась Катя, но Машка больно наступила ей на ногу. — Ой! Ага…
А Машка широко улыбнулась папе:
— Я помогу Кате влиться в коллектив! Да, мам? Скажи, Кать!
— Ага, вместе будем, — украдкой потирая одну ногу о другую, подтвердила Катя.
Олеся задумчиво посмотрела на девчонок, на Артура…
— Ну, мы пошли тогда, — сказала Машка и дернула Катю за рукав.
И они сбежали. Недалеко, правда, всего лишь за дверь зала.
— Ты сдурела? — теперь уже Катя дернула за рукав Машку. — Сама же говорила, твоя школа — отстой! И ты вообще оттуда валить будешь!
— Тихо ты, не ори, — шикнула на нее Машка. — Проблемы надо решать по мере их поступления. Эту — решили.
— Ничего себе решили! Не хочу я идти в твою отстойную школу!
— А в какую хочешь? — странным тоном спросила Машка.
— Ни в какую не хочу! Что за дурацкий вопрос!
— О чем я и говорю, — кивнула Машка. — Так что молчи, пусть переводят. Нам без разницы, какую школу прогуливать, а отмазываться вместе удобнее.
— Хм… а ты права, — успокоилась Катя.
— А то! Пошли-ка и правда отсюда, пока эти, — Машка кивнула на дверь зала, — не начали задавать всякие дурацкие вопросы.
Ну типа «а чем это вы занимались, прогуливая школу?». Нет уж. Родители, конечно, хорошие и где-то даже умные. В своем роде. Но на самом деле ничегошеньки в жизни не понимают!
Глава восемнадцатая
Для меня дружба — это не пустой звук.
Это еще плавленный сырок.
И бензопила
(С) Интренет
И любой из солистов «Крещендо»
Анна
Вчера я дала главное представление в своей жизни. Я вошла в театр Оперетты.
Решительно. С высоко поднятой головой.
И с таким посылом… гм… ну, не только всех куда подальше. С таким творческим посылом — к вам пришла королева и победительница, что народ мне… поверил.
Я их держала как зрителей на спектакле. Я была как взведенная… нет. Не граната. Атомная боеголовка. Какой-то несусветной мощности. Тронь — и всему миру кранты.
Владлен лишь расцеловал мне кончики пальцев — и сбежал. Хотя, я готова в этом поклясться, подходил с намерением учинить разнос прямо на месте, при всех.
Милена только ойкнула. Округлила глазки. И исчезла. А господин главный спонсор, которого я удостоилась чести лицезреть и который, как сообщила по секрету костюмерша Лидочка, явился по мою душу — улыбался крокодильски и пел мне, как он счастлив. И жаждет. Чего жаждет, правда, было неясно. Мне показалось, или даже не моего тела? Очень выразительно прозвучали в его исполнении имена Томбасова и лорда Говарда. Почти с придыханием. Вот интересно, чего он через свою Миленочку с ними мост не наведет?
И все же. Как приятно, когда тебя все правильно понимают! Сразу люди становятся милыми и вежливыми.
Репетиция со светом прошла идеально. Без опозданий, без сучка и задоринки, даже софит ни на кого не свалился. Фантастика просто!
Потом ко мне снова подкатил господин как-его-там, наш генеральный спонсор. Мой костюм — чтоб креативному художника по костюмам все стразы мира на голову упали разом! — он прожег взглядом и взглядом же меня облизал с ног до головы. Пообещал, что детей на спектакль приведет.
— Возможно, — плотоядный взгляд сначала на ушки, потом на хвостик, — и не по одному разу.
Вот тут замерли все. Милена стала восхитительно пятнистого цвета. А я… изобразила святую простоту. И попрощалась, поблагодарив за комплименты.
Дура-дура-дура.
Такой момент упустила! Намекнула бы, что не против — и все, карьера на взлете, Миленочка в пролете, а бывший… Опять все мне испортил. Одним только тем, что господин наиглавнейший спонсор — не он. Не Артур.
Чтоб ему икалось.
Вечером ожидаемо накрыл откат. Да еще Катю куда унесло до позднего вечера. Хорошо хоть сообразила смс бросить, что с отцом.
Часов около десяти я полюбовалась из окна, как она выходит из машины, обнимает Артура и нога за ногу бредет к подъезду.
И снова без шапки.
Обсуждать с ней отца не было никакого настроения, поэтому я сделал вид, что уже сплю. Всю ночь делала, а толком не уснула.
Стоило прикрыть глаза — и снилась всякая чушь. Вроде того что я пришла на репетицию к Бонни Джеральду все в том же кошачьем трико, и вместо партии Миледи пою почему-то Гризельду из «Кошек», а в зале сидит жюри — весь квартет, и Катя с Машей, и Говарды, и наш Владлен…
Ерунда, короче. Не пойду я на репетицию. Чего позориться?
Вот так всю ночь и вертелась на раскаленной кровати. Она пахла Артуром, даром что то белье я выкинула. Сразу. Сменив белье еще раз, я поплакала. Попсиховала. Обругала себя дурой раз так сто. Выпила успокоительного. Сначала валерьянки, а потом белого сухого. Часа в четыре поймала себя на том, что влезла в холодильник и задумчиво жую сырокопченую колбасу, откусывая прямо от батона. Бросила колбасу в помойку, попсиховала еще, запила новой дозой валерьянки…
И только стала засыпать, часов так около семи, как…
В первый момент я подумала, что уже уснула и мне снова снится всякая чушь. Не может у Кати звенеть будильник в восьмом часу утра. Физически не может. Чтобы поднять в школу дочь двух махровых сов, мне всегда приходилось такие танцы с бубнами танцевать, что… А тут? Сон, точно сон. Или же Катю подменили инопланетяне.
