— Лучше, чем у Инны Львовны, — сообщил он мне с видом человека, сознающегося в государственной измене. И снова тяжело вздохнул.
И вот умирай теперь от любопытства, кто это такие.
— Ох, — снова высказался Серый, у которого очередь дошла до цыпленка. — Водички бы.
Во рту у него бушевал вкуснейший огонь. И всяко Серый ощущал себя драконом. Я поднялась за компотом — вряд ли тетя Лаура стала бы давать дорогим гостям воду. Но не удержалась и кивнула на чачу.
— Ты смеешься? Мне же за руль.
Голос был хрипловатый. Но ел мужчина с превеликим аппетитом.
Пока Фаина метнулась к гостю с фирменным вишневым компотом, тетя Лаура схватила меня за руку и прошептала:
— Карина-а, красивый мужик. Нравится. Мм-м-м! — Она поцеловала кончики пальцев. — Кушает хорошо. Маловато, правда, но с удовольствием. Берем.
Я расхохоталась.
— Девке тридцать шесть, не замужем. И все хохочет! Бери, говорю.
Я вернулась за столик, когда Серый погасил пожар компотом и снова взялся за люля-кебаб. Да уж, кушает в самом деле с удовольствием. Как будто дома его одной овсянкой кормят.
Вышли мы из кафе, тяжело груженные. Нам все, что мы не съели, сложили в судочки и выдали три огромных пакета. В третьем призывно булькали чача и вино.
— Тетя Лаура, — покачала я головой, когда хозяйка отказалась брать деньги. Ладно бы у меня, так и у Серого, который стоял какой-то аж обиженный.
— Оставь, — приказала хозяйка кафе. — Твои мама с папой с моих обормотов тоже деньги не брали, когда к институту готовили. Кланяйся им.
— Хорошо.
Жарило уже страшно. Шевелиться не хотелось. Не то, что говорить. Дышалось и то с трудом — потому что мы ведь попали в руки к тете Лауре — это же надо понимать…
— Все, — простонал вдруг Сергей. — С завтрашнего дня — на диету. Цветная капуста…
— В кляре? — не смогла я не подколоть, хотя о еде не хотелось и думать.
— На пару. И рыбка такого же свойства.
Бедная мама. На пару. Она, конечно, не тетя Лаура, но свои представления как гостя следует кормить и принимать у нее тоже есть. Юг же все-таки. Так что исторический момент, когда гость придет с таким требованиями, надо, пожалуй, заснять. Чтобы потом маме продемонстрировать ее лицо.
— Ты что — модель что ли? — спросила я у мужчины-загадки. Который, кстати, к даже к красному вину не притронулся.
— Нет, — он явно удивился. — Хоть от этого Бог миловал.
— Странно, а за вес так переживаешь.
— Тяжело двигаться, — пояснил он.
Белая дорога вела сначала вдоль моря, что спряталось за железнодорожной насыпью. И чем ближе мы подходили к тому месту, где начинался асфальт, тем все слышнее и слышнее становились…
О нет!
— «Черные глаза… замираю, умираю. Черные глаза…»
— О, черт!
Я замерла на середине дороги, всерьез задумавшись — а не рвануть ли в пампасы куда подальше.
— О че-ерт, — простонал мне в тон Серый. — Вот зачем, а? Тихо же было. Хорошо.
Я с обожанием посмотрела на человека, который разделял мою ненависть к тому, что нынче называлось когда-то великим и гордым словом «музыка». Вздохнула. Поняла, что спрятаться не получиться, тем более что я приехала не на неделю, как обычно. И пошла вперед.
— Карина!
Попросить что ли моего спутника, чтобы он изобразил…
Я и додумать не успела, как Серый шагнул вперед, навстречу моему однокласснику, который настырно, с самой школы, не хотел слышать мое «нет».
— Привет, Артурчик, — пискнула я, не показываясь, однако, из-за широкой спины, за которой было уютно и спокойно.
— Артурчик, — вдруг совсем неприлично заржал мой спутник. — И на белом мерсе.
— Э-э. И чо?
— Просто у моего друга, которого зовут Артур, тоже белый мерс. Бывают же совпадения.
— Бывают, — согласился одноклассник. — А ты сам кто?
— Мужчина Карининой мечты, — был ответ.
Я подумала — и ущипнула этого гордеца за бок. Это оказалось увлекательно. С трудом остановилась.
— Значит, ты не одна, — обидился Артур. И бесконечные «Черные глаза» грянули как-то осуждающе.
— Да, — вышла я вперед и стала рядом с Серым. Даже под руку его взяла, несмотря на дикую жару. — Сергей, это Артур. Артур — это Сергей.
Мой спутник поставил призывно звякнувшие сумки на асфальт и, широко и хищно улыбнувшись, протянул руку Артуру. Тот крякнул, хрюкнул и слился, едва его руку выпустили.
Счастье все-таки есть!
— Спасибо, — сказала я очень-очень проникновенно. — Ты мой герой.
— Если ты мне сейчас бросишься на шею — будет круто, — сообщил Серый, приглашающе распахнув руки и сделав большие наивные глазки.
— Да щас, — ответила ему. В основном, потому что жарко.
— Ладно, — согласились со мной бессовестно легко. — Куда сумки ставить, хозяйка?
— Э, нет. Это все тебе. Моя мама сама готовит. И продукты чужой хозяйки на ее кухне… ну… я бы не рисковала.
Он рассмеялся:
— Больше всего мне хочется затащить тебя в твой же домик…
— Посмотрим, — коварно ответила я. И ускользнула на целых два шага.
— Водопады. Завтра с утра, — напомнили мне, так и не сделав попытки поймать.
— Договорились.
Я одарила его кинематографичным взглядом через плечо и сбежала. Под кондиционер и переваривать. Не только стряпню тети Лауры, но и странное ощущение, что все хорошо. Просто отлично. Неужели так бывает, а?
Глава пятая
На улице был вторник, на душе — вечер пятницы.
Хотелось чего-то сказочного, не связанного
со словами «карьера», «концерты», «Лева».
Особенно почему-то «Лева»
Мысли Сергея
Сергей
«Черные глаза-а-а»…
Судя по тому, как на него посмотрели три пары глаз, он мало того, что крутил это попавшую ему на зубы прелесть в голове всю дорогу от Головинки до Сочи. Он, что? Реально пел вот это, заходя в зал?
Хотя… И это не могло испортить ему настроения в этот день. Даже если бы Лева объявил вдруг, что они прямо сейчас, не утруждаясь репетициями, работают эту ужасно пристающую к зубам песню, да еще и с местными колоритными танцами в виде бонуса — да и пусть.
От сумок пахло так, что у него самого начиналось бурное слюноотделение. И это несмотря на то, что каким-каким, а сытым он был. Да как там еще призывно звякало все, что ему выдали…
