Я моргнула и моментально убрала пульсар. От увиденной картины на глаза навернулись слезы. Сглотнув вставший в горле комок, я присела перед детьми. Заговорила с девочкой, поскольку мальчик был в забытьи.
– Здравствуй! Я не знала, что вы здесь. Ты его лечишь? Можно я посмотрю? Вдруг я смогу чем-нибудь помочь! Если ты разрешишь, конечно.
Девочка еще плотнее прижалась к лежащему мальчику, недоверчиво качая головой.
– Как тебя зовут? – как можно более мягко продолжала я. – Не бойся меня, я вас не обижу. Если ты позволишь мне прикоснуться к нему, я смогу определить болезнь и вылечить его.
Я и без прикосновений видела, что у ребенка сильный жар, но при телесном контакте смогла бы поставить более точный диагноз. Но девочка испуганным зверьком следила за мной, не произнося ни слова, а обреченность в ее глазах меня останавливала и делала беспомощной. Меня еще никто и никогда не боялся так сильно, и я попросту растерялась. Но тут появилась неожиданная помощь.
Пушистые лапы мягко прошли к девочке, черный нос обнюхал ее руки, затем кот принялся доверчиво тереться об ее колени, громко урча.
– Не бойся, он добрый! – улыбнулась я. – Если хочешь, можешь его погладить.
Девочка подняла тонкую руку и осторожно прикоснулась к пушистой спинке. Тимоша заурчал еще громче. Девочка наклонилась к коту. Тимоша поднялся на задние лапы, положив передние девочке на грудь, и лизнул ее в щеку. Звонкий смех яркой птицей вспугнул тяжелую тишину библиотеки. Расшевелив девочку, пушистый врачеватель направился к мальчику и принялся вылизывать его лицо.
– Как его зовут? – проследив за действиями кота, шепотом спросила девочка.
– Тимоша, – ответила я, тоже снизив голос до шепота, боясь спугнуть начинающийся диалог.
– Это ваш кот?
– Мой.
– Извините, я взяла одеяло с одной кровати, – вдруг поспешно заговорила девочка. – Но у вас их много, а мне нужно было укрыть брата. Он болен. Не сердитесь, пожалуйста! И еще я взяла немного еды и лекарств…
– Я не сержусь, не волнуйся, – постаралась как можно более ласково улыбнуться я. – Наоборот, я хочу помочь, если ты мне позволишь.
– Не отдавайте нас стражникам, пожалуйста! – взволнованно воскликнула девочка. – Мы сами уйдем. Если позволите, прямо сейчас.
Вскочив, она принялась собирать одежду.
– Постой! – остановила я ее. – Никуда вы не пойдете, твоему брату нужен покой. Никаких стражников я звать не стану. Успокойся!
Девочка притихла, выпустила одежду из рук и вдруг разрыдалась, осев на пол. Я приблизилась, встала на колени и обняла ее:
– Успокойся, милая, все будет хорошо. Мы вылечим твоего брата!
Девочка заплакала еще сильнее, уткнувшись мне в плечо. Я замолчала, давая ей возможность успокоиться.
Через несколько минут рыдания стихли, послышалась сбивчивая речь, перемежаемая редкими всхлипами:
– У нас нет дома, мы сироты. Наш повелитель восстановил город, но наши мама и папа не пришли. Мы их ждали, искали, но они не пришли! Наверное, они умерли, и мы их больше никогда не увидим. Наш дом заняли, а мы остались на улице. Вы только не подумайте, мы не воровали! Я несколько дней работала на кухне в трактире, а брат у башмачника в подмастерьях. Все было хорошо, но брат заболел, и нас выгнали. Сначала его, а потом, когда я привела его в трактир, и меня, чтобы мы не заражали остальных работников. Так мы остались на улице. Потом я увидела ваш дом. Последив за ним, я поняла, что в доме никого нет. И вот мы здесь уже второй день.
Я молча слушала сбивчивый рассказ, но одна деталь меня насторожила.
– Милая! – отстранилась я, заглядывая девочке в лицо. – Но как вы попали в дом? Я же закрыла его охранным заклинанием!
– Когда мы ночью залезли в сад, нам встретилась большая черная лиса. Она взяла меня за платье и провела к дому. Дверь была не заперта. Она осталась на пороге, а мы вошли.
Лиса!.. Память услужливо воскресила картинку: шевельнувшаяся статуя, лежащая у крыльца. Тогда я решила, что мне показалось, но рассказанная девочкой история подтверждала обратное. Видимо, лиса действительно живая. Оригинальный страж мне достался! Я не закрывала от вторжения сад, только дом. Возможно, лиса каким-то образом дезактивировала заклинание. Стоп! Но я точно помню, что закрывала дверь на ключ! Не могла же лиса открыть замок? Окончательно запутавшись, я решила разобраться с этим странным феноменом позже.
– Знаешь, давай-ка мы посмотрим, что с твоим братом, – предложила я, подвигаясь ближе к лежащему мальчику. – Кстати, ты так и не сказала, как вас зовут.
– Меня Гайела, а его Кайел, – услышала я робкий ответ.
– Отлично! А меня Лайса. Вот и познакомились, – кивнула я девочке, приподнимая сухую ладошку Кайела, который на мое прикосновение абсолютно никак не отреагировал.
– Как он? – забеспокоилась сестренка. – Поправится?
– Пожалуйста, – попросила я, не оборачиваясь, – не мешай мне несколько минут, и я постараюсь ему помочь.
Девочка затихла, а я сосредоточилась на внутренних ощущениях больного, через свои пальцы проникая в его тело и разум.
Плохо. Силы ребенка были на исходе. Жар и боль не давали дышать, понимать, жить. Аккуратно, стараясь как можно меньше тревожить сознание маленького пациента, я убрала воспаление и боль, изнуряющие его организм. Затем влила в слабое тело немного жизненной силы, вырывая его из объятий забытья. Ребенок вздохнул и открыл глаза. Я сильнее сжала его руку и покачала головой, пресекая его попытки к движению. Прочувствовав еще раз организм ребенка и не обнаружив более опасных для здоровья очагов болезни, я отпустила худенькое запястье.
Как только я отодвинулась от Кайела, явив его, здорового и с румянцем на впалых щеках, сестренке, как она в ту же секунду, благодарно вереща, повисла на мне.
– Ребята, – предложила я, освободившись от объятий Гайелы. – Давайте переберемся отсюда в нормальную комнату!
Через пару часов вымытые и переодетые дети сидели в столовой, с аппетитом уплетая приготовленный мною обед. Я выделила по комнате брату и сестре – все равно комнат предостаточно. Магически перекроила из пары своих платьев одежду для обоих и убрала одним взмахом руки беспорядок в библиотеке. За всеми моими действиями ребята наблюдали раскрыв рот и расширив от восторга глаза. Теперь я наблюдала за ними, пока они ели, и раздумывала над их дальнейшей судьбой.
Выгонять их на улицу я не собиралась даже в мыслях. А вот наведаться в их старый дом и посмотреть на людей, которые оставили беззащитных сирот без крыши над головой, – это обязательно!
– Ребята, сколько вам лет? – поинтересовалась я.
– Мне семь, а ей пять, – ответил Кайел, испуганно звякнув ложкой по краю почти опустевшей тарелки.
«Иные люди хуже любой нечисти! – со злостью подумала я. – Кем же надо быть, чтобы выгнать таких крошек!»
