Один государственный человек, царство ему небесное (сейчас я, наверное, уже могу назвать его имя – Николай Емельянович Аксененко, тогдашний министр путей сообщения, а в тот момент, может, уже и вице-премьер), нашел средства для того, чтобы реализовалась еще одна моя мечта. С помощью Николая Аксененко возникла экспериментальная Новая сцена Художественного театра со зрительным залом на сто человек на месте музея МХАТа, для чего музей был перенесен в другое место.
Осуществил это строительство один из сотрудников Николая Емельяновича Аксененко, человек, ставший впоследствии моим другом, – Игорь Найвальт, президент Балтийской строительной компании. Таким образом, в Художественном театре появился полигон для действительно лабораторных работ в пространстве, специально для этого спроектированном и реализованном.
Новая сцена позволила Художественному театру открыть новую линию нашего репертуара: не боясь риска, начать осваивать самые сложные и трудные пьесы, в том числе современные, как российские, так и западные. Отныне у Художественного театра стало целых три сцены: Большая (Основная), Малая и Новая. Есть где развернуться. Я не ставлю знака равенства между апробацией актера на Новой сцене и его же апробацией на Основной. Но это стало очень важной частью наших усилий по легализации и выведению в свет новой мхатовской генерации, как актерской, так и режиссерской.
Кстати, средняя цена билета на спектакли, поставленные на Новой сцене МХТ, не превосходит 250 рублей. Это для меня принципиальное эстетическое и этическое законодательство.
«Антикризисные сезоны»
Антикризисный менеджмент предполагает выход предприятия из кризиса. Предметами моей неустанной заботы и активного поиска является литература, выражающая истинные проблемы времени насущного, и талантливая, разнообразная режиссура.
Придя в Художественный театр в качестве руководителя, я вывел всех режиссеров за штат. На мой взгляд, одна из самых фальшивых, неверных и ложных позиций социалистического театра заключалась в том, что театр имел штатных режиссеров. Другое дело, когда в результате какого-то количества работ приглашенный режиссер прикипает к театру, находит в труппе своих актеров. Ярким примером этого является Кирилл Серебренников. Или изнутри самого театра рождаются люди, одаренные еще и режиссерским талантом, как случилось с Мариной Брусникиной в Художественном театре или с Володей Машковым в Подвале. Но принимать на работу режиссеров, комплектовать ими штат, «чтобы было», – это одна из самых серьезных организационных ошибок.
Создавая для молодых режиссеров благодатную почву, я радуюсь плодам, которые они на этой почве умудряются выращивать. Разнообразие и непохожесть появляющихся один за другим в МХТ спектаклей поражает воображение даже видавших виды критиков. Но подавляющее большинство этих спектаклей является жизнеспособным.
В декабре 2001 года на Новой сцене вышел спектакль «Старосветские помещики» в постановке Миндаугаса Карбаускиса, появившегося тогда среди режиссерской братии как бы совсем неожиданно.
За год до этого он был студентом Петра Наумовича Фоменко, и я узнал о Карбаускисе по работе, которую посмотрел в Собиновском переулке на учебной сцене ГИТИСа. Не могу сказать, что спектакль «Гедда Габлер» поразил тогда меня совершенством формы или «несомненным концептуальным абрисом», но наличие таланта, то есть наличие режиссерского дарования, у этого дипломника, не окончившего еще Институт театрального искусства, было мною установлено. Я позвал Карбаускиса ставить «Долгий рождественский обед» в подвальном театре, где он явно и внятно заявил о себе. Затем Миндаугас был приглашен в Художественный театр для постановки «Старосветских помещиков». Эта работа свершилась по нашей обоюдной инициативе, и в ней сошлось все: предложение Миндаугаса и мой неудовлетворенный интерес к творчеству Гоголя.
Оживилась работа и на Малой сцене, которая, собственно, ни богу свечка, ни черту кочерга, поскольку вмещает в себя около двухсот зрительских мест. Для лаборатории она вроде великовата и в то же время не подходит для слияния и взаимного обогащения со зрительным залом. Ведь спектакль рождается только на публике, и этот взаимный обмен энергетикой приводит к действительному, истинному рождению спектакля. Но тем не менее ко мне пришел Андрей Мягков с предложением поставить пьесу Галина «Ретро» именно на Малой сцене. Спектакль «Ретро» получился удачным и идет до сих пор.
В конце сезона 2001/02 появилась «Утиная охота» по пьесе Александра Вампилова, которую Саша Марин поставил на Малой сцене (первой его постановкой в Художественном театре был спектакль «Девушки битлов», просуществовавший два года).
Судьба «Утиной охоты» складывалась очень интересно. Спектакль, родившись на Малой сцене, впоследствии совершенствовался и рос, да так, что спустя два сезона я настоял на том, чтобы «Утиная охота» обязательно шла на Большой сцене, что и было сделано исполнителем главной роли Костей Хабенским, который перенес спектакль на Основную сцену, осуществляя режиссерские полномочия. «Утиной охоте» была уготована долгая и счастливая жизнь на сцене Художественного театра, стабильный и шумный успех во всех наших гастрольных поездках.
Довольно интересная драматургия, которая существовала в это время, так или иначе попадала в поле моего зрения и в поле зрения моих советников. Так попал в репертуар Милорад Павич, очень модный и знаменитый, особенно в то время, балканский литератор. Режиссер Владимир Сергеевич Петров поставил его пьесу «Вечность и еще один день». Пьеса была полна мистики и типично балканских народных, фатальных премудростей, чем приводила занятых в спектакле артистов, являющихся существами эмоциональными, в замешательство.
Спектакль был интересен еще и тем, что Художественный театр впервые в отечественной практике подарил театральному зрителю возможность интерактивного голосования, влияющего на развитие сюжета. У пьесы было два возможных варианта разворота событий: что случится, пойди главный герой по одному пути, и как будет, если он поступит иначе. Выбор варианта определяло желание зрителей. Для этого перед началом спектакля проводился опрос, и выяснялось, какой финал – «добрый» или же «злой» – будет показан сегодня вечером. В «добром» финале герои находили друг друга, в «злом» они расходились в вечности.
Происшествие, случившееся во время одного из спектаклей «Вечность и еще один день», когда на глазах зрителей обрушились декорации и один из артистов, Егор Бероев, был травмирован, подвигло меня к решительным мерам по осуществлению глобальной реконструкции театра и к переходу на исключительно современное и надежное оборудование.
«Литературный театр»
Одним из примечательных событий, ознаменовавших выход МХАТа из кризиса, стал так называемый литературный театр, который я реализовывал через вначале просто актрису и педагога Школы-студии МХАТ Марину Брусникину.
На протяжении всей моей жизни я довольно много читаю, и мало что из новинок проходит мимо меня. Основой для созданных Брусникиной спектаклей послужила по большей части советская проза, в разное время привлекавшая мое внимание. Литература серьезная, настоящая, не развлекательно-завлекательная.
