Молодой актер Михаил Миронов, закончивший обучение в Школе-студии МХАТ четыре года назад, уже поставил спектакль «Белоснежка и семь гномов» самостоятельно, а до этого был важным и нужным помощником на двух других спектаклях в качестве ассистента режиссера. То есть, по сути дела, рост его был очевиден и зрим для всех. Это лишний раз подтверждает, что, доверяя молодежи, театр идет на определенный риск, но вместе с этим польза от этого доверия налицо.
Я никогда и ничего не жду за свою заботу о молодых людях, но испытываю радостный подъем духа, когда вижу, как совершенствуется их профессиональное умение. И Миндаугас Карбаускис, и Константин Богомолов, и Антон Коваленко, и Василий Сенин – молодые, но уже именитые режиссеры прошли через два театра – МХТ и Театр на Чаплыгина.
Созданный в сезоне 2010/11 спектакль «Письмовник» Марины Брусникиной, я думаю, был следствием моего интереса к современному русскому писателю Михаилу Шишкину, вызванного двумя его предыдущими романами. По одному из них – «Венерин волос» – у Евгения Каменьковича получился очень хороший, настоящий спектакль. Я даже уже какой-то лютой завистью стал ему завидовать: да что ж такое, понимаете, Каменькович может, а мы не можем! Как это у Александра Трифоновича Твардовского в «Василии Теркине»: «И мутит меня мыслишка: вот он мог, а я не мог…» Нет! И мы тоже смогли, и «Письмовник» – это, может быть, не во всем совершенная, но очень искренняя в своей влюбленности в материал работа Марины Брусникиной. Это совмещается с актерскими прорывами, прежде всего у Жени Добровольской и Полины Медведевой. Там в той или иной степени есть ответы на вопрос «Как человеку человеком быть?».
Вообще литература, и в частности драматургия, для меня делится на две части: либо там рассматривается эта проблема – «Как человеку человеком быть?», либо не рассматривается. В этом смысле «Прокляты и убиты» Виктора Петровича Астафьева – это «сердца моего боль». С таким названием есть замечательный рассказ у Володи Богомолова, автора «В августе сорок четвертого». И Александр Исаевич Солженицын, и Виктор Петрович Астафьев, а их портреты висят напротив друг друга в моем кабинете, были хранителями Тайны и Веры. И от того, что они были, как говорили у нас в Саратове, «спокойней и нам жилось».
Спектакль Виктора Рыжакова по роману Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» – это осанна положенным тридцати миллионам российских людей, которые пошли и умерли не за Ленина и не за Сталина, а за землю свою, за мать свою, за жену свою, за детей своих. Собственно, за то же, за что ушел воевать на долгие пять лет майор медицинской службы Павел Кондратьевич Табаков четвертого июля сорок первого года.
Когда Кирилл Серебренников готовил к 65-летию Победы свой широкомасштабный, но отнюдь не коммерческий проект «Реквием», я принял в нем самое активное участие. Оба раза эта большая оратория исполнялась на сцене Художественного театра, а мои друзья сделали немалые материальные вклады, для того чтобы в проекте приняли участие Российский национальный оркестр, два хора, а также весьма солидный интернациональный актерский состав.
Обо всем, что касается Второй мировой войны, лучше, чем у Миши Рощина, не скажешь: «Будь проклята война, наш звездный час…» Если нам было суждено когда-то в стране, именуемой Советским Союзом, приблизиться к высоким нравственным критериям – «человек человеку друг, товарищ и брат», то это было, конечно, только во время Великой Отечественной войны… Грустно. Но правда. И я горжусь тем, что это было в моей стране.
«Впервые на русском»
Я вижу смысл тратить энергию и деньги только на те проекты, которые приносят успех. В данном случае я говорю не о том, сколько и в каких пропорциях театр зарабатывает денег, а насколько эти проекты соответствуют душевным потребностям людей наших, потому что театр-то точно жив не хлебом единым.
Начиная с октября 2010 года Художественным театром был затеян проект, являющийся частью программы культурного обмена в рамках года Франции в России под названием «Французский театр. Впервые на русском» с участием относительно молодой группы французских режиссеров. Главной идеей проекта была «интеграция российского театрального процесса в процесс мировой с помощью соединения уникальной русской актерской школы и яркой французской драматургии и режиссуры». И пьесы, и режиссеры, участвующие в проекте, отечественному зрителю были почти неизвестны, что мы и намеревались изменить посредством реализации этой новой для МХТ идеи.
На начальном этапе, который длился три месяца, происходило чтение пьес, рассматривались режиссерские эскизы. Из всего предложенного мы выбрали две лучшие пьесы и двух лучших, на мой взгляд, французских режиссеров, предоставив им возможность сделать свои работы на Новой сцене. Это уже упомянутая мною однажды в связи с именем Ренаты Литвиновой пьеса Маргерит Дюрас «Шага» в постановке Мари-Луизы Бишофберже и «Феи» Ронана Шено, поставленные Давидом Бобе.
Проект оказался довольно важным событием не только в России, но и в жизни французского театра. По сути дела, это не прежнее «укрепление дружбы города-побратима Парижа с городом-побратимом Москвой» – это взаимный интерес профессионалов Пятой республики, которую представляет собой Франция, и капиталистического государства Россия на исходе второго десятилетия его жизни.
Мы продолжили эту работу еще в одном сезоне и также имеем некоторый художественный «улов». На Новой сцене вошла в репертуар пьеса Паскаля Ромбера «Конец любви». Паскаль Ромбер – и режиссер, и писатель, он сделал эту работу в Париже, а Москва – первый город на мировом пути этой пьесы. Ее играют у нас Андрей Кузичев и Женя Добровольская. Не знаю, как сыграют труднейшую женскую роль в других театрах мира, но то, что делает на маленькой сцене Добровольская, мне кажется эталонным именно для русской театральной школы. Вот так развивается театр: начинается с чего-то вроде бы необязательного, а завершается тем, что становится важной частью нашего современного репертуара.
Я участвовал в этой кампании сознательно…
Сезон 2010/11 завершили две заметные премьеры.
Пьесу Евгения Гришковца и Анны Матисон «Дом» – «историю мужчины средних лет» – с Игорем Золотовицким в главной роли поставил режиссер Сергей Пускепалис.
А самым последним вышел спектакль моего доброго знакомого и талантливого кинорежиссера из Венгрии Яноша Саса «Мастер и Маргарита» по роману Михаила Булгакова. За двенадцать лет в МХТ, помимо нового варианта пьесы «Кабала святош», были поставлены и «Белая гвардия», и «Мастер и Маргарита», и «Зойкина квартира», что выражает мою точку зрения на вину Художественного театра перед Михаилом Афанасьевичем Булгаковым и в каком-то смысле является искуплением этой вины.
Если даже в этой работе мы не во всем достигли абсолютной высоты по части актерского ремесла, то пространственное решение спектакля «Мастер и Маргарита», на мой вкус, получилось совершенным. И люди, которые приходят в МХТ, за одну возможность погрузиться в волшебный мир, созданный художником Николаем Симоновым, готовы платить полной мерой, прощая театру некоторые малые недоработки. Секрет успеха пространственных решений, показанных в «Мастере и Маргарите», заключен в том числе в полной непредсказуемости происходящего на сцене, когда здесь и сейчас, на наших глазах разыгрываются какие-то совершенно невероятные вещи с внезапным изменением траектории движения, появлениями, исчезновениями и демонстрацией еще много чего неожиданного.
