Обязанности директора Школы принял на себя мой заместитель по административной части Художественного театра Юрий Кравец, которому я предложил заниматься двумя крайне непростыми делами одновременно. Это кадровое решение было принято мною отнюдь не случайно. Передо мной стояла весьма непростая задача – расставить таких людей на ключевые позиции, чтобы вся эта театрально-школьная машина исправно заработала с самого начала. Я был просто уверен, что в данной ситуации для того, чтобы своевременно открыть двери Школы для ее первых учеников, необходимо было назначить именно этого человека. И я в нем не ошибся.
Само время отобрало нужных, я бы так сказал.
Делают они свою работу по любви и без ограничения во времени. Для любого взрослого человека, взявшегося за преподавание, Школа – это настоящее чистилище, где каждый вдруг сознает, чего он стоит на самом деле в своей профессии, потому что там вся шелуха жизненного благополучия и прошлых заслуг мгновенно улетучивается.
Театральная педагогика – удел немногих. Я имею в виду не число педагогов, а умение. Не у всех это получается. Раньше были педагоги такого особого свойства вроде Евгении Николаевны Морес в Школе-студии, Ирины Ильиничны Судаковой, Володи Левертова в ГИТИСе, Юрия Васильевича Катина-Ярцева в Щукинском училище… Но таких людей всегда мало. Так же, впрочем, как и живых театров. Как сорок лет назад в Москве было всего пять стоящих театров, так и сейчас. Может быть, одним больше, одним меньше. Видимо, планирование небесной канцелярии достаточно традиционно и регулярно.
Со временем понимаешь, о чем сказаны эти, вроде бы такие странные, слова Пушкина: «Нет, весь я не умру – душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит…» Это про то, что будет после нас. И это, как мне кажется, оказалось очень важным для тех актеров, которые рискнули ввязаться в это непростое и нервотрепное дело, к тому же, прямо скажем, не приносящее дохода.
Когда Школа только задумывалась, я рисовал себе ее будущий образ. Боюсь этого сравнения, но мне хотелось, чтобы новая Школа напоминала легендарный пушкинский лицей, по крайней мере атмосферой творческого поиска. По итогам четырех лет занятий выпускники получат дипломы о среднем профессиональном актерском образовании. Но до этого дня будет еще много сложной, кропотливой, творческой учебы и труда.
Реалии театральной школы
У нашей Школы несколько названий, самое длинное из которых – «Государственное бюджетное образовательное учреждение среднего профессионального образования “Московский театральный колледж” при государственном бюджетном учреждении культуры г. Москвы “Московский театр под руководством О. Табакова”». Более краткое – «Московская театральная школа Олега Табакова». Но все мы называем ее просто Школа.
В течение полугода после официального открытия только что отстроенное здание Школы отделывалось, наполнялось оборудованием, а ранней весной наступило время отправляться на поиск талантливых абитуриентов. Осуществление этого многоступенчатого мероприятия было бы невозможно без финансовой поддержки со стороны наших меценатов. С самого начала целевую помощь нашему учебному заведению на проведение ежегодного конкурсного отбора оказывает президент-председатель правления ВТБ24 Михаил Михайлович Задорнов.
Схема проведения отбора будущих абитуриентов такова. Юрий Кравец и преподаватели Школы Анна Гуляренко, Михаил Хомяков, Владимир Краснов, Александр Мохов, Сергей Угрюмов, Виталий Егоров садятся и, подобно детям лейтенанта Шмидта, «делят карту» России, а затем десантируются во вверенные им области с целью поиска талантов на местах, в регионах. Ареал высадки школьного педагогического десанта весьма обширен. Западная точка – Калининград, восточная – Хабаровск, северная – Архангельск, южная – Краснодар. И, конечно, все регионы, оказавшиеся внутри этого четырехугольника.
При поддержке местных губернских властей, СМИ и министерств культуры организуются предварительные просмотры детей на предмет поступления в нашу Школу, куда приглашаются все желающие. Накануне конкурса проводится обширная предварительная работа: звонки, заявления, фотографии, присвоение номеров. В каждом регионе в конкурсе участвуют до ста человек, из которых после прослушивания примерно пятеро получают путевку на экзамены в Москве.
Московские дети отсматриваются в течение апреля – каждое воскресенье. На апрельский отсмотр приезжают и дети из других городов, которые по какой-либо причине не успели попасть на экзамены у себя дома. Из них до экзаменов допускаются человек тридцать.
Департаментом культуры города Москвы всем отобранным на местах абитуриентам оплачивается дорога в столицу и домой, их проживание и питание на время пребывания на конкурсе независимо от того, поступил человек или не поступил.
Сидя в 2010 году на первых вступительных экзаменах в Школе после десятилетнего педагогического перерыва, я вдруг заметил одну невеселую тенденцию. Общая культура молодых людей, окончивших среднюю школу, то есть основной вид образования в нашей стране, резко снизилась. И уровень размышлений людей, имеющих современное образование, я бы сказал, много проигрывает уровню людей, заканчивавших школу двадцать-тридцать лет назад – просто по объему знаний, которые эти люди пропустили через себя и так или иначе «переварили».
Это очень серьезная проблема. Поэтому в Школе преподаются не только актерское мастерство и общеобразовательные предметы. Нашим ученикам производится мощная прививка культуры путем поглощения ими максимального объема прекрасного: и через музей Пушкина, и через Третьяковку, и через посещение Большого театра и Государственной филармонии. И, конечно же, через активное чтение хорошей литературы. Во всем этом я вижу немаловажную составляющую смысла существования нашего учебного заведения.
По закону об образовании курс набирается в количестве 24 человек, из которых примерно треть учеников – это девочки, а две трети – мальчики.
Большинство ребят-учеников – не москвичи и не питерцы. Есть парень с Камчатки. Когда были снежные заносы, он на пять суток опоздал – не мог вылететь в Москву. Вообще, в первые полгода пребывания в столице в головах приехавших из далеких российских уголков ребят явно происходят некие бурные революционные процессы. Но в этом-то и заключено их счастье: чем раньше человек, попадающий в Москву, практически на другую планету, адаптируется к новым условиям существования, тем лучше это для него. За тот период, пока мастер по речи избавляет человека от говора, происходит его адаптация к столичной жизни. Юные умы быстро все схватывают.
Обучение в Школе длится четыре года, и, скорее всего, выпускники ее будут поступать без экзаменов сразу на второй курс Школы-студии МХАТ, на благо которой это и затевалось. Школа рассчитана на 72 студента, по 24 человека на каждом из трех курсов.
В первом наборе, осуществленном в 2010 году, оказалось 23 человека. Не 24, а именно 23, хотя претендентов было больше двух тысяч. В тот раз не хватило дарований. Потому что для меня это вопрос принципиальный – брать только одаренных.
А дальше и для них, и для нас началось самое интересное. Регламент, с которым я ознакомил учеников Школы, что называется, не для слабонервных: занятия – с девяти часов утра до половины девятого вечера, затем час на постирку-поглажку и еще полтора часа чтения литературы. В основном русской. Два раза в месяц – коллоквиумы или семинары.
