— Вперёд!
Всё-таки тюремщик оказался на удивление здоровым и живучим. После того, как по нему пробежали орк и десяток скелетов, он попытался встать и поднять тревогу. Но его тут же скрутили, связали и положили в уголок отдохнуть.
Второго охранника, улетевшего от удара Уру-Буки, нашли дальше по коридору без сознания.
— Приведи его в чувство.
Хватило одного ведра воды, чтобы он открыл глаза.
— Тихо, — склонился над ним Уру-Бука, — будешь шотрудничать, оштанешьшя в живых.
Тюремщик часто закивал.
— Где держат ужников?
— В-в-в подвале.
— Школько ещё охраны в ждании?
— Пятеро.
— Где?
— Двое внизу, дежурят. Остальные наверху.
Уру-Бука кивнул и отдал охранника оркам — связать и запереть. Через пару минут мы пошли дальше: пять скелетов Бука отправил на второй этаж, а все остальные двинулись к лестнице, ведущей в подвал.
***
Нет, я такую тюрьму одобрить никак не могу. Если уж берёшь с заключённых плату, то будь добр обеспечить комфорт и достойные условия. А здесь что? Сырость, холодно, грязь везде, цепи ржавые валяются, сквозняки гуляют. Нет, однозначно не буду рекомендовать это заведение никому из знакомых. Пусть лучше мою тюрьму в Калькуаре выбирают — сухо, тепло, здоровое питание, всегда есть чем заняться.
Тюремщиков мы нашли сразу. Два грузных стражника нагло дрыхли прямо на рабочем месте. Орки даже не стали их будить, а тихонько перенесли в свободную камеру и заперли. Пусть с ними утром начальство разбирается!
— Владыка, шюда!
Бука махал мне, указывая на тёмный коридор.
— Шдешь вше, шмотрите.
И правда, там было множество дверей, запертых тяжёлыми засовами.
— Давай искать, где здесь наши.
Пришлось вооружиться факелом, светить в маленькие окошки и разглядывать, кто же там сидит. Узники не спали — наш топот и громкие голоса перебудили их всех. Очень помог Гуго: он где-то нашёл списки заключённых и зачитывал мне короткую справку об обитателе каждой камеры.
— Сверен Майорд, арестован за шулерство в карты.
Я пригляделся — этот Сверен оказался благообразным старичком с розовой лысиной и длинным носом.
— Обманывал? — поинтересовался я через окошко в двери.
— Немного, сударь. Работать уже не могу, пенсии нет, да и всё развлечение за картами.
— Бука, освободи его, пусть идёт.
— Жачем, Владыка? Он же преступник.
— А я его помиловал, мне не жалко.
Старичок бодро выскочил из камеры и поклонился.
— Премного благодарен, Владыка. Всем расскажу, какой вы справедливый!
Я махнул рукой и двинулся дальше.
— Разбойник Найт Кирли, — продолжил “экскурсию” Гуго, — сидит за грабёж.
— Пусть дальше отдыхает.
— Я бы отпуштил, — наморщил лоб Уру-Бука.
— Зачем? А вдруг мы решим завоевать город? Мелкий жулик пусть гуляет, а бандита нам же и придётся ловить.
Уру-Бука согласно закивал: взять Кемнаро была у него идеей фикс. А мне хотелось брать город штурмом всё меньше. Слишком уж он проблемный!
В подвале только четверть сидела за мелкие проступки и недовольство старейшинами — таких мы освобождали. А остальные были разбойниками, бандитами и прочей нечистью. Эти остались в камерах и теперь орали нам вслед проклятья. Нет уж, сегодня не день взятия Бастилии, освобождать всякую погань я не собирался.
— Владыка, здесь ваш Кейри!
***
Камеру отельера отпер Сеня. Одним движением вырвал засов, распахнул дверь.
— Угук!
— Сень’Я!
Освобождённый Кейри даже расплакался, когда увидел своего спасителя. Обнял монстра, как родного сына и ткнулся ему в грудь.
— Сень’Я, как я рад!
— Угук, — монстр ласково похлопал его по спине.
— Владыка!
Кейри бросился ко мне. Хотел упасть на колени, но я подхватил отельера и тоже обнял.
— Всё, Кейри, всё хорошо, теперь ты на свободе.
— Владыка, — крупные слёзы текли по его лицу, — я верил, что вы вернётесь. Каждый день я молил тёмных богов, чтобы они указали вам путь.
— Как видишь, я справился. Сейчас найдём остальных и отправимся домой.
— Остальных?
— Мне сказали, что вместе с тобой посадили орка-садовника и гоблина.
— Урзугука вчера выпустили. Он всё время распевал песни, но так фальшиво и громко, что его выгнал сам начальник тюрьмы.
— А гоблин?
— Это портной Мошуа. Когда меня арестовывали, он как раз пришёл узнать, не вернулись ли вы.
— Тоже волновался за меня?
— Костюм хотел новый пошить. Говорил, появились интересные идеи фасонов.
Из отпертой камеры появился Мошуа. Вид у гоблина был жалкий: кожа бледно-зелёная, уши висят, одежда грязная, а в глазах вселенская тоска. Но боевой запал сохранился и даже приумножился.
— Я таки ужасно рад вам, Владыка.
Гоблин засеменил ко мне, на ходу изобразив поклон.
— Но, хочу заметить, у меня таки есть вопросы. Где ви были так долго? Почему я должен был сидеть в этой ужасной камере, страдать, как тёмные мученики, когда вы где-то гуляете? Нет, я всё понимаю: ви тоже были заняты. У вас ответственная работа, много дел, вассалы. Но можно таки было поторопиться? Ви знаете, сколько денег мне пришлось заплатить? И за что?! За местную баланду!
— Мошуа…
— Нет, ви попробуйте, а потом скажете, можно ли это считать нормальными условиями? А я таки вам скажу — нельзя! Это же настоящее страдание и ужас.
— Мошуа, вы сейчас от меня чего хотите? Компенсации?
— А ви заплатите?
— Нет.
— Тогда закажите у меня…
— Новый костюм?
— Два. А лучше три. Понимаете, сердце старого Мошуа истосковалось по хорошей работе. И когда ви закажете четыре новых костюма, мне точно станет легче.
— Один.
— Ви таки меня удивляете! Мы говорили про пять костюмов.
— Приедете в замок и сошьёте мне один новый костюм. Но!
— Да-да?
— Можете пошить ещё четыре для других обитателей замка, если уговорите. А я оплачу вашу работу.
Гоблин радостно потёр руки.
— Тогда я домой, собираться. Нет-нет, провожать не надо, я сам дойду, — и быстро засеменил к выходу.
