* * *
На моём поясе висели меч и кинжал, идеальное произведение магического искусства. И они среагировали раньше, чем я успел хоть что-то сообразить.
Отбиваться мечом в тесном фургоне было невозможно, и в моей ладони оказался кинжал. Резкий взмах рукой в темноте, и в ответ раздалось злое шипение.
— Равновесие нельзя нарушать, — вампир перемещался в темноте, — теперь я возьму с вас положенное.
Кинжал, сообразуясь собственному непостижимому чутью, сделал выпад в темноту, снова заставив кровососа зашипеть.
— Холодным железом от меня не защититься, глупый Владыка.
Но у магического клинка было другое мнение. Со свистом он ударил крест-накрест, так что мне в лицо брызнули ледяные капли.
— Дурак! Я бессмертный!
— А мы тебя на ленточки порежем от бескозырок. Сможешь хором исполнять арию печального вампира.
— Чего?
Ещё один удар в темноту, и кровосос с грохотом улетел в дальний угол фургона. Судя по звуку, рассыпав золотые монеты.
Меня отвлёк звук снаружи. Крики орков, звон мечей и жалобный трубный звук рога.
— Я же сказал: никто не придёт на помощь, глупец. Ты выйдешь отсюда только…
Клинок сплоховал и пропустил тяжёлый удар прямо в грудь. Пришёл мой черёд пролететь пару шагов и врезаться в стенку фургона, жалобно заскрипевшей под моим весом.
— Сейчас я тебя, — вампир приближался, грузными шагами сотрясая пол, — отправлю в…
Стенка у меня под спиной вдруг исчезла, и я стал падать. А нет, это кто-то отпер дверь, позволил мне вывалиться и подхватил десятком рук. Сеня!
— Угук!
Мой любимый домашний монстр поставил меня на ноги, отряхнул от пыли, и одновременно другими щупальцами захлопнул дверь в фургон, врезав по носу ошалевшего вампира.
— Угук!
Сеня запер кровососа, ловко вбив колышек в дужки щеколды.
— Спасибо, дружище.
Монстр довольно улыбнулся во все триста зубов. И щупальцем указал мне за спину. Тёмные боги меня укуси!
К фургонам мчались рыцари. Полусотня светлых, опустивших копья и явно желающих угостить нас не чаем.
— К оружию! Кто живой?
Я вынул меч и поднял над головой. Ну хоть кто-то из моих орков уцелел?
— Мы с тобой, Владыка!
Ко мне сбежался весь десяток. Кто-то хромал, кто-то баюкал раненую руку — забрызганные кровью, но все живые.
— Владыка, — старший орк коротко поклонился, — мы уложили вшех шветлых. Гоблины разбежалишь.
Я указал ему на скачущих к нам. Орк озабоченно скривился и сплюнул в траву.
— Прикроемшя фургонами. Урхун! Тащите швои тощие жадницы вон туда!
Но светлые так и не доскакали. Ровно на середине поляны им наперерез вылетел отряд во главе с Уру-Букой. Сотня орков на соронах, с развёрнутым флагом и боевыми топорами в зелёных руках.
— За Владыку!
Громкий крик всадников поддержал и мой десяток.
— Смерть светлым!
— Тёмные боги с нами!
Клин светлых затормозил, развернулся и дал стрекача, прочь от Уру-Буки и его воинов.
* * *
Уру-Бука остановил сорона за три шага до меня, соскочил на землю и опустился на одно колено.
— Владыка! Я шледил за вами через дозоных птиц. Мы увидели шветлых и шражу брошились к вам на помощь. Проштите, что я прибыл шлишком пождно.
— Встань, Бука.
Я подошёл и обнял орка.
— Спасибо, друг, ты спас меня.
Орк смутился и, кажется, даже покраснел.
— Владыка, вы вешь в крови.
— Это не моя.
Я указал на фургон, где мы заперли вампира.
— Там эта сволочь.
Бука махнул воинам. Фургон окружили, распахнули дверь, держа наготове факелы. Никого! Гад-нотариус в очередной раз умудрился сбежать.
— Ну и фиг с ним. Забираем золото и возвращаемся в замок.
Орки принялись запрягать соронов и по одной выводить повозки на дорогу. Всё, больше никаких игр со светлыми. Не хотят выкупать пленников? Ну, и не надо. Сгною в подвалах! Я Владыка или нет? Побыл, называется, гуманным. А вот не работает доброта со светлыми, не работает.
— Владыка, шядете в экипаж?
— Нет, не хочу.
Где там был мой сорон? Поеду домой верхом, как и положено Владыке. Я обошёл фургон, разыскивая своего скакуна.
Неожиданно мне преградила путь мутная тень. Из дрожащего воздуха возникло ухмыляющееся лицо вампира.
— Я же говорил, что вам не уйти, Владыка.
Среагировать я не успел, и моё оружие тоже. Без размаха вампир ударил меня открытой ладонью в лоб. Я рухнул в темноту, не успев даже вскрикнуть.
* * *
Надо мной склонилось женское лицо, милое, но незнакомое.
— Лежите, вам нельзя вставать.
Я несколько раз моргнул, пытаясь сфокусироваться. Белый потолок, стены, выкрашенные серой краской, склонившаяся надо мной медсестра.
— Где я?
— В больнице. Вы попали под машину, помните?
Попытка покачать головой обернулась ужасной головной болью.
— Не шевелитесь. У вас сотрясение, вам нельзя делать резких движений.
А я больше и не пытался. Это был мой мир! Тот, старый, откуда меня выдернули полгода назад, чтобы я вступил в наследство. Тут даже спрашивать не надо было — на стене напротив висел телевизор, в котором толстый министр беззвучно раскрывал рот. Точно, я знаю, как его зовут.
От ужаса, что меня выкинули из мира Калькуары, я тихонечко завыл. Сволочи! Гады! Ненавижу!
* * *
Я лежал в больнице уже неделю. Состояние, поначалу ужасное, приходило в норму. Голова перестала кружиться, жуткие синяки на теле болели всё меньше, а вот настроение становилось всё гаже. Не хочу жить в этом мире! Верните мне замок, мою Калькуару! Как же мумий, бабушка, Дитя Тьмы, Уру-Бука, Клэр и остальные без меня?
Хуже всего было, что мне чаще и чаще приходила в голову мысль: а может, это была галлюцинация? Может мне почудилась Калькуара и всё остальное? Я попробовал прочитать заклинание, и ничего не вышло. Пытался вызвать Казну, а прибежал только санитар. Неужели это был только морок?
Валяясь на больничной кровати, я пялился в потолок и не знал, как дальше мне жить. В палату вошла медсестра — её я ещё не видел здесь. Высокая, с широкими плечами, красноватое лицо закрыто маской.
Не отвечая на приветствие, она подошла к моей кровати и принялась что-то делать с капельницей. Ну и ладно, не хочет говорить, значит, я тоже не буду. Ишь, цаца. Я опустил взгляд — в разрезе белого халата появился толстый кончик фиолетового щупальца, ухватил с тумбочки пузырёк с таблетками и потащил добычу обратно в халат.
