Шел почти на ощупь, факела у меня не было — хотя даже если бы он имелся, я побоялся бы его зажигать. Врубал темное зрение, намечал путь на ближайшие пять метров, проходил их — и так раз за разом, монотонно и экономно, стараясь максимально сберечь те крохи приона, что удалось поглотить.
Так продолжалось то тех пор, пока рядом не послышался вой, который вплетался в шепот тумана, сливался с ним в тоскливую мелодию, бившую прямо в мозг. Тоска нарастала, переходила в отчаянье — и в момент, когда терпеть это становилось совсем уж невмоготу, раздавался смешок. Гаденький, противный смешок, как металлом по стеклу. Он заставлял вздрагивать, дергаться, оборачиваться. Включая темное зрение, я пытался засечь источник звука, но тот сразу же менял направление. Я спотыкался, падал, вскакивал и, сбиваясь с пути, кружил между холмов.
Потом, сверившись с картой, я врубил темное зрение на полную мощность и побежал. Впереди сквозь туман маячили силуэты существ, которые если и были раньше людьми, то очень давно. Встречи я избегал, забирал левее, краем глаза поглядывая на карту.
Вой изменил тональность, теперь это был явный призыв к атаке. В нем слышалась уже не тоска, а злость и азарт. Я физически ощущал волны чужой агрессии и с каждым завыванием терял по несколько десятков хитпоинтов.
Темное зрение мигнуло и ушло на перезарядку, я приостановился, и это спасло мне жизнь. Я успел разглядеть только блеск на клыках, красный глаз, слипшиеся комки длинной шерсти, когтистые лапы и ослепительно яркий свет приона. Тварь, не ожидавшая моей остановки, пронеслась прямо передо мной.
Я прыгнул за ней.
И нет, меня гнал вперёд не адреналин, а ломка и жажда заполучить прион.
Я успел схватить монстра то ли за хвост, то ли за заднюю лапу — в темноте не различить — и выстрелил в упор. Тварь дико взвыла от боли. Во мне пробудились охотничьи инстинкты, и я тянул добычу к себе. Перезарядиться не мог, поэтому бил прикладом, на котором крепился клык. Не останавливался, пока система не сообщила, что мне добавлено опыта.
Я поглотил прион, выпрямился — и тоже завыл! Получилось, кажется, даже громче, чем у туманного монстра, — с той разницей, что у меня этот вой был наполнен не болью, а торжеством.
Когда я наконец добежал до лаза в Кичирон, за мной гнались уже полдюжины тварей. «Проклятый туманный балам» — так этот вид называла система, а дневник Артейла поведал краткую историю про очередные эксперименты Магнуса над ягуарами. На кошек они, впрочем, походили очень отдаленно (по сути, сходство исчерпывалось наличием хвоста и четырех лап), так что обидеть духов-покровителей Уасиока я не боялся.
Трех зарубил и выпотрошил по дороге, но остальные быстро поумнели и собрались в стаю. Мой задор хищника схлынул, и мы снова поменялись ролями — я убегал, они догоняли. Темное зрение от частого использования подросло в уровне. Теперь оно работало дольше и дальше, позволяя мне держаться на безопасном расстоянии от преследователей. Но я уже начинал уставать.
Зато я получил подтверждение, что бегу, куда надо. Понял это по запаху. Все-таки свалка — она и в Эфире свалка. Хорошо хоть, жителям Кичирона хватило мозгов не сбрасывать сюда трупы…
Я вбежал в огромную пещеру. В ней легко разъехались бы четыре автобуса, а до потолка было метров двадцать. Груды отбросов тоже впечатляли размерами. На них копошились мелкие существа, похожие на толстых мартышек с крысьими мордами. О раздельном сборе мусора в Кичироне пока не слышали — дыра в потолке пещеры служила одновременно и канализацией, и мусоропроводом. Над самой здоровенной кучей мерцал луч лунного света, и — о чудо! — болтался канат с узлами.
Едва я успел отправить сообщение Крысе: «Жди, я рядом!», как сзади снова раздался вой. Я метнулся вперед, распугивая помойную живность. Поскользнулся, перемазался чем-то теплым, потом влетел в какую-то гниль, зажевавшую меня, как трясина. Но с рычанием, воем и матом я все-таки прорвался к веревке. Подпрыгнул, ухватился за нее и, увидев вверху улыбающуюся Крысу, заорал ей: «Тяни!»
Веревка дернулась и поползла вверх. Потолок пещеры приближался, а туман вокруг меня редел с каждым метром. Но тут сразу два балама, высоко подпрыгнув, вцепились в мою свисавшую мантию. Я едва удержался, чтобы не сорваться. Ногами обхватил канат покрепче и достал «оскал квинканы». Целиться было легко — и луна подсвечивала, и глаза баламов ярко выделялись на фоне темного мусора, — только перезарядка была неудобная. Я выстрелил дважды, и оба раза попал.
Неожиданно меня перестали тянуть наверх, а потом канат и вовсе стал опускаться. Внизу радостно взвыли, и еще одна проклятая кошка повисла на моей мантии.
— Крыса, что за фигня?!
Я попытался своими силами продолжить подъем, но с грузом было тяжело, да и канат опускался быстрее, чем я взбирался. Взглянув наверх, я похолодел — Крыса целилась в меня из своего легендарного пистолета.
— Посторонись, — она повела стволом, — поохотимся!
Балам тебя побери, и эта туда же! Везет мне на спутников, которые не желают терять ни крупицы опыта и ни крошки лута…
Изогнулся, как смог, и тут же сверху раздались выстрелы. Кошка-монстр отцепилась от меня с визгом, ей на смену подскочила другая. Стрельба не смолкала, а я болтался на канате, надеясь, что меня не заденет.
Когда горящие глаза под ногами закончились, Крыса крикнула: «Поберегись!» Мимо меня пролетел стеклянный шар, плюхнулся в гору трупов и вспыхнул ярким светом. Мелкие обитатели помойки заверещали и бросились врассыпную.
— Лут собери, — напомнила Крыса, — только быстро, у этой штуки время действия ограничено.
— Мои семьдесят процентов и надбавка за стресс, — предупредил я; надоели мне эти ушлые компаньоны, пора уже самому становиться более предприимчивым.
— Двадцать, стандартный гонорар приманки!
— Сама тогда лезь.
Я стал карабкаться вверх, мысленно заклиная ее не обрезать канат.
— Эй, эй, эй! Не глупи, там сейчас все вырубится! — прокричала она, но я сделал вид, что не слушаю. — Ладно, пятьдесят на пятьдесят.
Это уже было интереснее. Я разжал ноги и стал быстро спускаться. Вокруг шара в радиусе примерно метров пятнадцати все еще сохранялось свечение — своего рода охранный периметр, который не решалась пересекать помойная мелюзга. Я поглотил прион из двух монстров, которых пристрелил сам. Остальных пришлось потрошить, чтобы достать кристаллики.
— Фу, ну ты и воняешь, — сказала Крыса, когда я влез наконец наверх. — Помоги закрыть и переодевайся скорее.
Мы накрыли колодец тяжелой решеткой. Сверху та была гладкой, хоть и со следами ржавчины, а снизу торчали приваренные шипы. Без помощи Крысы я никак бы не смог использовать этот лаз.
«Переодевайся» — это, конечно, громко сказано. Я стянул дырявую мантию и без малейшего сожаления сбросил ее в колодец, пропихнув сквозь прутья решетки. На замену в инвентаре у меня лежала только разноцветная лоскутная кожанка. Пара мысленных кликов — и я предстал перед Крысой в своем лучшем наряде.
