Какое-то время мы лежали не двигаясь. Но как только в попытке встать я приподнялся на локтях, из завала вывалился и звонко ударился об рельс обломок туннельного тюбинга. За ним ещё один, и ещё. Крупный обломок упал на крышу прямо над нами, прогнув её внутрь. Я зажмурился прежде, чем пыль и шелуха потолочной краски успели попасть мне в глаза. Перевернувшись, я прикрыл собой Ксюху, а в следующую секунду вагон дёрнулся, начал медленно крениться влево и с пронзительным лязгом ударился левыми колёсами о рельс так, что отдало по зубам и болью ударило в уши.
– Все целы? – спросил Макс спустя время, когда шум окончательно стих, и клубы взметнувшийся отовсюду пыли немного рассеялись.
– Кажется, да. – ответил я, откашлявшись и приняв, наконец, сидячее положение. – Ксюх, ты как?
– Цела вроде. – процедила она сквозь зубы. Потом легонько пихнула меня локтем. – Ну и тяжёлый же ты.
– Кто? Я?
– Тихо! – оборвал меня Макс. – Что это ещё за звук?
Не успев ответить Ксюхе, я замолк и расслышал какое-то ровное, монотонное гудение, доносящееся откуда-то снизу, из-под пола.
– Вагон встал на место, на рельсы! – встрепенулся Макс, резко поднимаясь. – И будь я проклят, если это… – он подбежал к приборной панели и стал щёлкать какими-то переключателями. – Если это не долбанное электричество!
Не понимая, о чём он, мы с Ксюхой тоже поднялись на ноги.
– Какое ещё… – начала было Ксюха, но Макс щёлкнул очередным тумблером, и глаза будто резануло…
Моргая и щурясь, держа ладонь козырьком, я смотрел, как из потолочных плафонов салона струится мягкий, тёплый свет. Тут же раздались подряд несколько хлопков, и некоторые из плафонов потухли.
Макс победно замахал кулаком и торжественно воскликнул:
– Да будет свет!
– Свеееет! – зачарованно выдохнула Ксюха и захлопала в ладоши.
– Как такое возможно? – я обратился к Максу. – Станция же обесточена давно.
Макс сдвинул брови, почесал затылок и буквально поставил меня в тупик встречным вопросом:
– Да? А с чего ты взял?
Глава 17
Это же надо, а! Мы столько времени торчим в этом подземелье, и ни у кого из нас не возникло и мысли попробовать щёлкнуть хотя бы одним из множества выключателей здесь. Могли ли оставить станцию под напряжением? А хрен их знает.
– Ждите тут! – велел я Ксюхе и Максу и побежал по вагону обратно, в дежурку.
Войдя в комнатку, нащупал выключатель на стене, нажал. Ничего.
Хм, может лампочка перегорела? Я метнулся к холодильнику, поднял с пола идущий от него провод, протёр от липкой пыли концы вилки рукавом и воткнул в одну из двух розеток рядом, на стене. Ничего. Попробовал соседнюю розетку, такой же результат. С досады пнул холодильник, но тот в ответ лишь недовольно скрипнул. Не работали и настольные лампы, хотя сами лампочки были целы. Я выругался про себя, и, хлопнув дверью каморки, поспешил к ребятам.
– Ничего? – спросил, не поворачивая головы Макс, когда я вошёл в кабину.
– Ничего.
Макс, казалось, не удивился, продолжая ковыряться с панелью управления.
– Походу, под напряжением только контактный рельс. – сказал он. – В этом есть смысл, если эти пути используют как проводник.
– Думаешь?
Макс пожал плечами:
– Смотря куда они ведут. И с чем соединяются дальше. Может, с какими-то служебными ветками. Точно не знаю, не спрашивай.
– Окей. Не буду.
Я отвернулся к окну и стал вглядываться в холодный мрак туннеля. Что-то блеснуло вдалеке? Или показалось?
Вновь раздался короткий стон, напомнив нам о самом главном.
– Надо двигаться! – промолвил я, подойдя к распахнутой передней двери. – И так время потеряли.
– Да. Сейчас, секунду. – прокряхтел Макс, пытаясь что-то провернуть на контроллере машиниста.
– Что ты делаешь? Идём уже! – заторопила его Ксюха.
– Пытаюсь завести это корыто.
Мы с Ксюхой удивлённо переглянулись.
– Ты что, знаешь, как? – спросила она.
– Ну… Имею примерное представление. Интересовался когда-то. Да вставляйся же ты! – рявкнул он на реверсивную рукоятку, которая никак не заходила в паз.
Макс наотмашь ударил по ней кулаком, прям как по той кнопке на переговорном устройстве, и рукоятка, наконец, вошла.
Он тут же закрутился между приборной панелью и переключателями на перегородке, что-то нажимая, щёлкая, двигая и бубня под нос:
– Так, автоматы… ага… Кран вперёд… есть… педаль… Ход три… Тормоз три… Ноль…
Мы с Ксюхой завороженно наблюдали за ним, не понимая ни слова.
Вдруг что-то затарахтело под ногами, и мы с испугу подпрыгнули на месте. Замигали лампочки на панели. Макс увлечённо продолжал колдовать над приборами. Из салона раздался режущий скрип. Зажав уши ладонями, я заглянул внутрь и увидел, как, дёргаясь, пытаются разъехаться пассажирские двери. Одну из створок перекосило и заклинило. Остальные с поочерёдным грохотом, наконец, раскрылись. На пол посыпалось битое стекло. Макс, казалось, находился в маниакальном экстазе от своего представления. Пытаясь впечатлить нас ещё сильнее, он нажал на очередную кнопку, и вновь потревоженный Михаил Быков заговорил из динамиков мягким, бархатным голосом:
– ЛЕНИНГРАДСКАЯ… ОСТРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – БАЛТИЙСКАЯ…
Опять кнопка, и створки дверей, дрогнув в своих проёмах, скрипя, поползли навстречу друг другу.
– Ну чё, погнали? – Подмигнул нам Макс.
– Куда? – не понял я.
– За Серёгой. Так быстрее будет.
– В смысле? – я всё ещё не верил в то, что он собирается сделать.
Вместо ответа, Макс повернул рукоятку Контроллера в положение "ХОД-1". Я успел на всякий случай ухватиться за дверной поручень, а в следующую секунду весь свет погас и вагон замер в полной тишине.
Пока я на ощупь искал укатившийся в угол кабины фонарик, Макс покрывал приборы благим матом, несколько раз отчаянно стукнув по ним кулаками.
– Побереги-ка ты руки! – посоветовал ему я, включая фонарь. Луч показался уже не таким ярким, как прежде, заряд иссякал. Макс сжал губы и насупился, походя на обиженного на неодушевлённый предмет ребёнка.
– Ты же не собирался всерьёз запустить это? – с усмешкой сказал я, накидывая лямки рюкзака на плечи.
Но по его молчанию было понятно, что как раз-таки собирался.
– Ладно, идём, надо спешить. – я спрыгнул на шпалы и помог спуститься Ксюхе. Макс, ругнувшись, последовал за нами.
– Держитесь подальше от контактного рельса. Мало ли… – предостерёг он.
