– Центральный элемент весит десять килограммов, его нужно нагреть до трёхсот градусов, – подсказал Трофим Фёдорович. – Чем меньше нагреются остальные, тем лучше. Нижний термометр показывает температуру воздуха. Давай! Жги!
Управление тепловым излучением не представлялось мне чем-то таким уж сложным, главное было предотвратить рассеивание энергии по пути к цели, в остальном же всё было просто и понятно: требовалось оказать воздействие на мишень для ускорения колебаний молекул металлов. Этим я и решил заняться, но для начала вернул на место маску. Пусть и был уверен на все сто процентов, что обойдётся без нештатных ситуаций, но техника безопасности – это святое.
В проштудированном мной пособии говорилось, что доля энергетических потерь тем выше, чем больше расстояние до мишени и ниже интенсивность излучения, а впустую греть воздух мне нисколько не хотелось, принялся втягивать в себя сверхсилу, готовясь всё сделать быстро. Десять метров – это немало: и рассеивания не избежать, и с фокусировкой на такой дистанции могут возникнуть сложности, а с учётом теплоёмкости чугуна и озвученного веса нагрев на триста градусов потребует генерации полутора миллионов сверхджоулей – при моей нынешней мощности работы тут на минуту; это если в идеале. За один подход столько энергии я накопить и выдать не мог, решил для начала ограничиться половиной этого количества. Наполнился сверхсилой, а после выплеснул её, на ходу трансформируя в тепловое излучение, всю разом.
Был уверен в успехе миг или два, а затем повеяло таким жаром, что ощутил его даже через кожаное одеяние и защитную маску. Стрелки термометров мишеней лишь немного дрогнули, зато температура воздуха в помещении резко поползла вверх.
Ох ты ёлки-палки! Что ещё за дела?!
Я ведь всё сделал правильно!
Где-то над головой загудели мощные вентиляторы, начали вытягивать через незамеченные мной щели в потолке тёплый воздух, а приоткрывший дверь Трофим Фёдорович обидно рассмеялся.
– Это хорошо, что ты ничего ещё толком не умеешь, а то бы поджарил себя к чертям собачьим!
Слышать такое было в высшей степени неприятно, но промолчал, не стал ни возмущаться, ни оправдываться.
– Сам скажешь, что сделал неправильно, или подсказать? – спросил тогда инструктор.
Долго ломать голову не пришлось, ответил почти сразу:
– Не учёл отражающую способность чугуна.
– И это тоже, – подтвердил Трофим Фёдорович. – Но в основе всего лежит неправильная фокусировка. Направь энергию точно в цель, не расходуй её попусту!
Я лишь фыркнул, благо маска скрыла этот непочтительный звук.
Легко сказать – сфокусируй!
Будто я не пытался!
Хотя, если начистоту, совет бы отнюдь неплох. Свести излучение в одну точку я, конечно, попытался, а вот дистанцию в расчёт не принял вовсе. На этом и погорел. Точнее – погорел бы, когда б не огнеупорное одеяние.
Когда я смолк шум вентиляторов, я заставил себя сконцентрироваться, набрал потенциал и предпринял новую попытку – на этот раз куда более успешную; по крайней мере, излучение не вернулось отражённой волной. Только вот после взгляда на показания термометров захотелось плакать. Центральный элемент мишени раскалился лишь чуть, примерно так же повысилась температура у соседних кругов, которым и досталась львиная доля теплового излучения. Вес их был существенно больше, в целом нагрев оказался не слишком высок.
За спиной приоткрылась дверь, Трофим Фёдорович заглянул внутрь и покачал головой.
– Беда! – выдал он, вздохнул и заявил: – С такой дерьмовой фокусировкой зачёта тебе не видать, как собственных ушей. Впрочем – чудеса иной раз случаются. Позови, когда раскалишь центральный элемент до трёхсот градусов.
Инструктор скрылся, не дав на этот раз никаких советов, а я едва удержался от крепкого словца. Но делать было нечего, принялся копить энергию для нового выплеска, а попутно стал анализировать показания термометров. Посмотрел, сравнил, высчитал примерный вес кругов и озадаченно хмыкнул. Затем подступил к мишени, приложился к ней ладонями, огладил секции.
Согласно показаниям термометра, я нагрел круги с десятого по шестой, а по факту оказалось, что площадь потеплевшего металла формой напоминает головастика: нижний узкий отросток доходил аж до третьего с внешней стороны элемента мишени, и одновременно наблюдалось заметное смещение в правый верхний угол; именно в этих секторах чугун разогрелся сильнее всего.
Я задумался, не стоит ли взять поправку, но в итоге решил, что это проблемы не решит и перед выбросом раскрутил сверхсилу внутри себя энергетическим волчком. Заставлял вращаться её всё быстрее, быстрее и быстрее, пока не начало раскачивать меня самого. Затем кинул взгляд на показания термометров, и трансформировал внутренний потенциал в тепловое излучение, приложив все усилия к его правильной фокусировке.
Не могу сказать, будто результат превзошёл ожидания, и всё же положительная тенденция, как говорится, была налицо. На этот раз нагрелись секции с десятой по седьмую, при этом температура центральной подскочила сильнее прочих.
Воспрянув духом, я повторил попытку, затем сделал ещё несколько подходов. В результате, когда стрелка термометра центральной вставки достигла заветных трёхсот градусов, соседняя секция нагрелась лишь до ста двадцати пяти, а остальные и того меньше.
Увы, инструктора мои успехи нисколько не впечатлили.
– Зачётом тут и не пахнет, – проворчал Трофим Фёдорович. – Температура «семёрки» не должна превышать температуру воздуха более чем на десять градусом. «Восьмёрки» на сорок, а «девятки» на восемьдесят. Работай и не вздумай дистанцию сокращать. Приду – проверю!
У меня от услышанного чуть челюсть не отвисла.
Чего? Да как так?!
Я так не смогу! Точно ведь не смогу!
Неужто всё было напрасно и зачёта мне не видать не только по кинетической энергии, но и по тепловому излучению? Так ведь, неровен час, и за неуспеваемость отчислят!
Впору было расплакаться, но тут в голове сама собой возникла совершенно гениальная идея. Всё ровно как в поговорке о горе и пророке: если не получается нагреть лишь центральный элемент, то что мешает охладить до приемлемых температур остальные?
Я ведь прекрасно умею охлаждать и при этом контролирую процесс от и до!
Я – справлюсь!
И пусть расход энергии окажется едва ли не двойным, сейчас главное было доказать, что не безнадёжен. А отработать фокусировку ещё успею. Если уж на то пошло, мне её теперь до посинения отрабатывать…
Для начала я поддал жару, повысив температуру центральной секции на пятьдесят градусов выше требуемого и заодно подогрев, пусть и не так сильно, ближайшие к ней круги. Ну а затем восстановил внутренний потенциал и прибегнул к своему коронному трюку: не стал связывать тепловую энергию сверхсилой и вытягивать её вовне, охлаждая предмет и нагревая окружающее пространство, а погасил непосредственно на месте. Управление такой вот нейтрализацией шло едва ли не на уровне подсознания; вроде и практиковался не так много, но охладил лишь те элементы мишени, которые того требовали, и ровно на столько, на сколько это было необходимо.
