Перво-наперво втянул в себя столько сверхсилы сколько только смог, затем сформировал исходящий канал, по которому и начал стравливать остатки. Ну а дальше… дальше я какое-то время безуспешно пытался построить второй обособленный контур. Точнее, сам по себе второй контур создать было не так уж и сложно, но стоило лишь ослабить контроль, и накопленная энергия тут же начинала рассеиваться, а где именно идёт пробой изоляции, понять никак не получалось.
Расстроился я по этому поводу? Да нет, не особо. Здесь сказывалась не ограниченность моих способностей, а исключительно нехватка знаний. Это дело поправимое.
Но, к слову, даже в столь урезанном виде выставленная мной защита почти полностью свела на нет все малоприятные ощущения, неизменно возникавшие в непосредственной близости от Эпицентра. Одно лишь наполнение внутреннего потенциала смягчало их лишь отчасти.
Мои спутники на приближение к аномалии реагировали по-разному: кто-то, такое впечатление, ничего необычного не ощутил, другие болезненно морщились и имели бледный вид, третьи сосредоточенно глядели прямо перед собой – они точно воздвигали энергетические щиты или медитировали.
После прибытия к пропускному пункту и переклички, нас вновь осмотрели медики и распределили по бортам, как именовали санитары трёхосные грузовики. В одной машине со мной на девятый виток отправили ещё четырёх операторов, в том числе одну девчонку, но толком её даже не разглядел, поскольку полностью сосредоточился на технике заземления.
И такое усердие дало свои плоды: пусть и приходилось беспрестанно восстанавливать внутренний потенциал и контролировать исходящий канал, зато вплоть до пересечения Западного луча с шестым витком я не испытывал никакого дискомфорта; если только из-за жары. А дальше где-то позади в небо взметнулась красная ракета и нас нагнали раскатистые отголоски выстрелов, я отвлёкся, и мигом ощутил, как начинает накатывать растворённая в пространстве энергия. И вот тут уж полностью отгородиться от её воздействия не получилось, а на девятом витке и вовсе стало невмоготу.
Хотя, о чём это я? Разве это – невмоготу? Невмоготу было на инициации. А сейчас – не так всё и плохо.
Действительно плохо стало, когда санитары потребовали перестать валять дурака, снять заземление и обнулить потенциал. Вот тогда – да. Тогда припекло. Но даже так самостоятельно дошёл до отведённого мне места, когда всех распределили по разным сторонам поляны.
– Расслабьтесь! – посоветовал медбрат.
Я послушно уселся на траву и погрузился в лёгкий транс, ну а потом подъехал мотоцикл с турелью крупнокалиберного пулемёта на люльке, а следом прикатил вездеход с доцентом Звонарём. На сей раз ассистента при нём не оказалось, с раскладной мебелью пришлось возиться шофёру. Дальше на подстройку вызвали первого из моих спутников: сначала его подвели к доценту, а после короткого инструктажа и укола направили в центр поляны на проплешину с выжженой травой.
– Давай! – скомандовал санитар, и паренёк моментально вошёл в резонанс, из которого вывалился уже буквально секунд через пять.
Вывалился – в буквальном смысле этого слова: покачнулся и рухнул в объятия второго санитара, предусмотрительно вставшего позади. Щёлкнули разряды, неприятным зудом отдалось колыхание энергетического фона, но этим дело и ограничилось.
Точно так же обработали и второго оператора. Если ассистент доцента гасил энергию резонанса, то здесь санитары полагались исключительно на технику заземления. Поразмыслить об этом не получилось – третьим вызвали уже меня.
– С учётом пониженной чувствительности имеет смысл увеличить дозу до двух кубиков, – предложил старший медбрат.
Доцент раздражённо поморщился.
– Ему вообще препарат противопоказан! – заявил он, похлопав по моей учётной книжке. – Редкий побочный эффект: угнетение дыхательной функции.
Санитар беззвучно ругнулся, и враз сделалось не по себе. Вот это обеспечил Альберт Павлович алиби, так обеспечил! Вот это я влип!
Но деваться было некуда, оставалось лишь положиться на волю случая. Я ответил на какие-то пустяковые вопросы, проследил за движением из стороны в сторону никелированного молоточка и двинулся к центру полянки. Санитары потопали следом.
– А где Андрей Игоревич? – поинтересовался я у них.
– Так он только до восьмого витка работает, дальше ему ходу нет, – пояснил медбрат и уточнил: – Что делать – знаешь?
Тут я и сообразил, что ничегошеньки-то и не знаю. Если остальных водили на очередной киносеанс и вложили инструкции с помощью гипнокода, то мне придётся во всём разбираться самостоятельно. Но виду не подал и с беспечным видом спросил:
– Так понимаю, в резонанс надо войти?
– Ага. Войти и выйти, – кивнул санитар и добавил. – Ты это… поаккуратней давай…
Ничего обещать я не стал, посмотрел на солнце, потом зажмурился и мотнул головой, словно хотел заставить вращаться отпечатавшееся на сетчатке глаз жёлтое пятно.
Хотя почему – словно? Хотел и заставил.
И если прежде входил в резонанс исключительно по воле случая в жутком стрессе, то теперь был к стремительному развитию событий целиком и полностью готов, возникшая в небе чёртова дюжина солнц не смутила и не напугала – эффект стробоскопа давно стал делом привычным, – да и с хлынувшим извне потоком энергии совладал предельно легко: впитывал её, как губка впитывает воду. Понемногу начало закручивать против часовой стрелки, но даже тогда не утратил контроля над входящим потоком, продолжил втягивать сверхсилу и удерживать её в себе.
Пять секунд, пятнадцать, двадцать пять…
Санитар потянулся было, но второй медбрат перехватил его руку и заставил отступить.
«Это чего он ещё?» – подумал я и в тот же миг вылетел из транса.
Переполнявшая меня энергия смёрзлась ледяным шаром или даже охлаждённой до запредельных температур ртутью, надавила неподъёмной тяжесть, потянула вбок к попятившимся медбратьям. Я никак не мог с ней совладать и лишь каким чудом не позволил выплеснуться вовне. Под ногами начало расползаться пятно изморози, меня дёрнуло к вскочившему из-за стола доценту, а когда удалось перебороть и этот рывок, качнуло уже в другую сторону.
А ещё я вдруг ощутил остальных операторов. Я ощутил их всех: прибывших на подстройку новичков и санитаров, экипаж мотоцикла и доцента Звонаря. И ещё понял: если не удержу энергию внутри себя, быть беде.
– Огонь! – завопил санитар.
– Отставить! – тотчас перекрыл его приказ громогласный крик Звонаря; я даже испугаться не успел.
Да пулемётчик бы не выстрелил в любом случае – у меня ведь не светятся глаза? О, господи боже мой, скажите, что у меня не светятся глаза!
Очередной рывок едва не превозмог мой самоконтроль, из носа потекла кровь, из глаз покатились слёзы. Только бы они не светились, только бы не светились глаза!
Я даже зажмурился и до боли закусил нижнюю губу, тогда-то и снизошло озарение. Если не могу совладать со сверхсилой и нельзя просто выплеснуть её вовне, значит, нужно каким-то образом потратить или пережечь во что-то иное, более послушное. Запалил бы алхимическую печь, да только сейчас никак не сосредоточиться, а из всех трансформаций самой простой представлялась генерация электричества. К ней и прибегнул.
