Вот где не возникало даже намёка на скуку и рутину, так это в поездках к Эпицентру. Как и в первый день, меня неизменно ставили ассистировать доценту Звонарю для гашения сверхэнергии начинающих операторов, которую те переставали контролировать в момент выхода из резонанса. Приходилось постоянно совершенствовать технику, дабы привести к разумному минимуму неприятные ощущения – собственные и подопечного, а в идеале полностью их убрать. Последнее пока не получалось. Ладно хоть ещё никто в неконтролируемый резонанс ни разу не сорвался. Насколько понял – этим больше грешили чувствительные натуры, прошедшие инициацию на первых витках.
От Эпицентра я неизменно возвращался выжатым как лимон и вечернюю тренировку держался исключительно на силе воле. Затем шёл на полигон, там отрабатывал упражнения вполсилы – наверное, поэтому особыми достижениями похвастаться и не мог. Но продвигался понемногу, улучшал фокусировку. Пусть и черепашьими темпами, зато не топтался на месте, наметились кое-какие подвижки.
Ну а в финале дня меня кололи иголками и собирали в единое целое отслоения основных энергетических каналов. Было больно; сам не знаю почему терпел и не просил об анестезии. Возможно, из ложной скромности, а быть может – просто хотел пустить пыль в глаза, поскольку Лизавета Наумовна всякий раз дивилась моей выносливости, а это, чего уж греха таить, было чрезвычайно приятно.
Накладка во всём этом отлаженном, будто часовой механизм, графике случилась только одна: попасть на углублённое обследование сопротивляемости энергетическим воздействиям вот так сразу не вышло. Поначалу в двадцать четвёртом кабинете меня и слушать не стали. Занимавший его щёголь даже руками всплеснул, когда я передал ему бланк направления.
– Помилуйте, голубчик! – протянул он вальяжно. – У нас очередь на три месяца вперёд расписана!
Раньше я бы развернулся и отправился прочь не солоно хлебавши, сейчас же многозначительно заметил:
– Макар Демидович сказал, что в расписании наверняка найдутся окна.
Он и в самом деле так сказал, чиркнув визу в уголке листа, тут я ничего не сочинил, если только слегка добавил высказыванию доцента категоричности. И удивительное дело – одного лишь упоминания Звонаря оказалось достаточно, чтобы хозяин кабинета натуральным образом переменился в лице и нацепил на нос пенсне.
– Направление выписала Хорь… – заявил он, приметил закорючку в уголке бланка и протянул: – Ах вот оно что! – После обратился к медсестре: – Марина Сергеевна, посмотрите, что там с ближайшим свободным временем?
Девушка с грубоватым лицом принялась листать журнал регистрации и листала долго, дала ответ только минуты через три.
– Ближайшее окно – в пятницу, но реагенты раньше выходных не привезут. Аппарат только поэтому и не занят будет.
– В понедельник что-то есть?
– Нет, но во второй половине дня кто-нибудь может отказаться, если подстройка с осложнениями пройдёт.
– Зайди с утра, тогда и определимся.
После, когда я сидел весь утыканный иголками, то поинтересовался у Лизаветы Наумовны о причине столь странной реакции на одно лишь упоминание доцента.
– Ну а как ты хотел? – рассмеялась та в ответ. – Звонарь из первого выпуска института. Можно сказать, у его истоков стоял, когда после революции «Императорское общество сверхэнергии» закрылось. Он с такими зубрами как Коваль, Веретено, Палинский, Чекан и Волчок учился.
За исключением последней фамилии, мне доводилось слышать обо всех перечисленных персонах: первый был ректором РИИФС, второй деканом медицинского факультета, ну а Чекана и Палинского лицезрел воочию.
– Ого! – проникся я услышанным и не удержался, спросил: – А на Кордон его каким ветром занесло?
– Официально работает тут над диссертацией, но поговаривают, просто разругался с однокашниками. У него одного из всей их компании на двенадцатом витке инициация случилась, на пользу характеру это определённо не пошло. Только не сболтни лишнего, хорошо?
Я пообещал держать язык за зубами. Ну а как иначе? Ещё только с этой стороны проблем не хватало! В собственных по самое горло увяз, и узнать о том, что патрон Андрюши человек весьма известный и влиятельный, было не слишком-то приятно. А ещё покоя не давало то клятое покушение в городском саду…
В одиночку ехать в Новинск было откровенно боязно, вот и пришёл в воскресенье в гараж с утра пораньше, а там принялся возиться с мотоциклом, дожидаясь появления откомандированных в город сослуживцев. Повезло – сегодня перегонять мотоцикл поручили в том числе и пареньку, с которым познакомился на прошлой неделе.
– Ну что – наперегонки? – сразу предложил Макар. – Кто последний – с того пиво.
– Не, – отказался я. – Пиво не пью. Давай на завтрак забьёмся.
– Замётано!
Мы ударили по рукам, ну и погнали. А чего тянуть? На день планов громадьё, у меня – так уж точно. На трассе неслись практически «нос в нос», и я пребывал в полной уверенности, что контролирую ситуацию и в любой момент смогу вырваться вперёд, вот только на окраине Макар и не подумал сбросить скорость, а у меня на подобное безрассудство не хватило ни решительности, ни – чего уж там – мастерства. Если на прямых отрезках выжимал больше сотни километров в час, даже дух захватывало, то нестись, лавируя меж повозок, грузовиков и легковых автомобилей по узеньким улочкам, где в любой момент на проезжую часть мог выскочить раззява-прохожий, было выше моих сил.
Встретились в итоге с Макаром уже на машиностроительном заводе. Сдали мотоциклы, переоделись, позавтракали и условились выехать на Кордон в половине одиннадцатого вечера. Я всерьёз вознамерился взять реванш, так об этом и заявил. Мой соперник только посмеялся и настоял поставить на кон пару кружек пива.
Расстались мы уже в трамвае. Макар покатил в центр, а я двинулся прямиком в комендатуру. Пока шагал от остановки, думал, не погорячился ли, оставив табельный пистолет в мешке с формой. Вроде как не дело оператору на огнестрельное оружие полагаться, но то – полноценному оператору, а мне ещё учиться и учиться. Но, с другой стороны, не носить же его с собой! Студенты не поймут, и какая тогда, к чертям собачьим, конспирация?
Ещё я то и дело оборачивался и пытался обнаружить возможную слежку; так этим увлёкся, что сам не заметил, как наткнулся у пропускного пункта на Василя и Варвару. Тогда-то и понял, что оказался насчёт девушки совершенно прав. Нет, дело было не в отказе вести её на танцы – с этим-то, как раз погорячился, угадал с заявлением, будто через две недели Варе придётся покупать сарафан на размер меньше. При этом грудь особо не уменьшилась, а вот зад стал далеко не столь тяжеловесным, и это самым однозначным образом пошло девушке на пользу.
– Привет, Петя! – обрадовалась та, подбежала и даже чмокнула в щёчку, едва успел панаму в знак приветствия приподнять.
Подошёл и Василь, с ним мы обменялись рукопожатием.
– Ты тут какими судьбами? – поинтересовался мой бывший сосед по комнате.
