Уж не знаю, намеренно лейтенант произнёс слово «элита» с издевательским сарказмом или так вышло помимо его воли, но напрягся я пуще прежнего. Только ещё не хватало в какие-то внутриведомственные склоки впутанным оказаться!
На задворках футбольного стадиона был оборудован полноценный спортивный комплекс с разнообразными площадками, открытым бассейном, полосой препятствий, вышкой для учебных прыжков с парашютом и даже причальной вышкой дирижаблей. Нашей целью стал навес, где шли занятия по рукопашному бою. Три десятка бойцов внимательно следили за тем, как инструктор демонстрирует правильную технику броска через спину, и среди них, к своему немалому изумлению, я углядел Аркашу Пасечника – загорелого, потного, в пыльной полевой форме.
Не заметить меня он не мог, но и глазом не повёл; как видно, дисциплина у егерей была на высоте.
Игорь Лысуха не стал прерывать учебный процесс, молча прислонился плечом к столбу и закурил. Я встал рядом и принялся следить за темноволосым инструктором – высоким, жилистым и очень быстрым. Последнее понял не сразу, лишь когда он продемонстрировал бросок в полную силу. Александр Малыш на таких скоростях со мной никогда не работал, и закралось неуютное сомнение, сумею ли вписаться в эту группу.
Ну а там выступавший мальчиком для битья крепыш в очередной раз покатился по песку, и егерь выпрямился, глянул на нас без всякой приязни. Точнее – глянул он на командира мотоциклетного взвода, меня словно и не заметил вовсе. Хотя почему – словно? Так и есть – не заметил.
– Господин капитан… – обратился к нему Игорь Лысуха вроде бы почтительно, но как-то очень уже небрежно.
Взаимной приязни между офицерами точно не было, ответил инструктор столь же резко, как и двигался в учебном поединке:
– Что опять?
Командир мотоциклетного взвода указал на меня.
– Капитан Дудник приказал рядового к обучению пристроить.
– Кому приказал? Тебе? Вот и пристраивай!
– Поэтому и пришёл.
– Я тут при чём?
– У егерей самая подходящая группа, – последовал спокойный ответ.
– Мы не берём посторонних!
– Капитан Дудник…
Волевое лицо инструктора закаменело.
– Я не подчиняюсь капитану Дуднику, так ему и передай!
Он уже начал разворачиваться, когда командир мотоциклетного взвода пыхнул дымком и небрежно обронил:
– А комбату что передать? Совсем запамятовал: распоряжение на этот счёт с самого верха идёт.
Инструктор резко обернулся и зло глянул на собеседника, но на попятную не пошёл и заявил:
– Кого попало обучать не берусь! Майору это известно.
Игорь Лысуха кинул окурок на землю и растёр его подошвой, потом спросил:
– А есть какие-то критерии для отделения кого попало от не кого попало? Или это на глазок определить реально?
В вопросе так и сочилась злая ирония, но капитан не вспылил и впервые обратил своё внимание на меня. Миг глядел, потом презрительно скривился, но не отшил нас окончательно и бесповоротно, а вместо этого прищёлкнул пальцами и скомандовал:
– Круг!
Один из бойцов без промедления воткнул в центр площадки короткий колышек и с помощью привязанной к нему верёвки сноровисто прочертил по песку окружность метров десяти в диаметре.
Инструктор достал из кармана брюк часы со спортивным секундомером и объявил:
– Продержится минуту – возьму на испытательный срок. Ну а нет, значит – нет.
– А если он победит нокаутом? – поинтересовался мой взводный.
Егеря впервые позволили себе проявление эмоций: они негромко рассмеялись. Пусть меня так и подмывало оценить реакцию Аркаши, но сдержался, не взглянул на него.
Капитан вновь смерил меня цепким взглядом, неприятно улыбнулся и сказал:
– В этом случае обойдёмся без испытательного срока.
– Действуй от обороны и не забывай о контратаках, – посоветовал мне тогда Лысуха, и не подумав отлипнуть от столба. И как показалось – посоветовал исключительно проформы ради, будто исход поединка его нисколько не волновал.
Впрочем, а с чего бы ему переживать? Это мне беспокоиться надо.
И да – я беспокоился. Разулся, уложил на ботинки ремень с пистолетом, кинул сверху панаму и гимнастёрку, затем охлопал себя по карманам и немного поколебался, но всё же выложил заточку.
Моим противником назначили крепкого егеря на пару лет постарше – того самого, на котором инструктор демонстрировал правильную технику броска. Когда мы встали в круг, капитан озвучил правила:
– Выход за границу ринга равнозначен поражению, удары по глазам запрещены. – И добавил: – Только не убей его…
Последняя фраза точно предназначалась не мне, пропустил её мимо ушей. Наученный горьким опытом противостояния связке Федя-Казимир я неотрывно следил за своим противником, и отнюдь не зря – ударил тот за миг до щелчка кнопки секундомера.
Не качнись я назад, и тычок в подбородок неминуемо обернулся бы свёрнутой набок челюстью. Движение вышло неловким и контратаковать из новой позиции не вышло, сумел лишь отступить на шаг и разорвать дистанцию, но и этого хватило, чтобы егеря разочарованно выдохнули. Судя по реакции зрителей и промелькнувшему на лице крепыша разочарованию, обычно всё решал первый нокаутирующий удар, а тут – не задалось.
Но я не позволил себе расслабиться, скорее уж – наоборот. Просто накатило осознание: зевну – покалечат. И теперь уже не только из одного желания поскорее завершить поединок, теперь это вопрос самоутверждения.
Крепыш шагнул ко мне, я попятился. Егеря засвистели и заулюлюкали, но – плевать; секунды тикают – остальное неважно.
Противник был на полголовы ниже, при этом заметно мускулистей и определённо куда сильнее; единственным моим преимуществом могли стать чуть более длинные ноги и руки, на то я и сделал ставку. Но для начала – попятился.
Парень вошёл в раж и попёр вперёд, желая поскорее выкинуть за пределы круга, и я провёл боксёрскую двоечку. Всерьёз попасть в цель не рассчитывал изначально, лишь наметил слабое сопротивление и вновь отступил, чтобы тут же без всякого перехода провести низовой пинок по щиколотке крепыша. Подсечь ногу не вышло, зато удар заставил егеря оступиться, и в этот краткий миг его неустойчивости мне удалось скользнуть в сторону, не нарвавшись на прямой в голову.
Запоздалый замах блокировал левым предплечьем, и по руке словно молотком шибанули, чуть не вскрикнул от боли и на миг потерял концентрацию, за что и поплатился, пропустив пинок в бедро. Меня кинуло в сторону, и я не стал удерживать равновесие, перекатом разорвал дистанцию и вновь очутился на ногах. Дальше опять начал отступать и активно работать руками, не позволяя втянуть себя в ближний бой.
Собравшиеся разродились презрительным свистом, и подбадриваемый криками сослуживцев крепыш ринулся в решительную атаку. Слишком быстро, слишком резко. Стремительный рывок противника застиг меня на полушаге, и единственное, что успел – это отмахнуться левой.
