Придется надеть плащ, определила я. Настроения это решение не прибавило.
Обидевшись на природу, у которой, вопреки известной песне, все-таки бывает плохая погода, отошла от окна и принялась переодеваться. Точнее, критически осмотрев висевший на плечиках деловой костюм, потянула с себя верхнюю часть пижамы. Но снять не успела, поскольку почувствовала легкое головокружение, с каждой секундой приобретавшее все более тяжелую форму.
Прислонившись к дверце шкафа, я попыталась переждать странный приступ недомогания, но почему-то все закончилось тем, что покрытый светлым ковром пол молниеносно бросился мне в лицо. И еще перед глазами промелькнула пестрая кошачья мордочка. А потом наступила полная темнота.
Мм… Спать. Не вставать. И к черту работу! Не хочу выходить под дождь!
Блаженно потянувшись, я открыла глаза. Взгляд неожиданно наткнулся на низкий, плохо выбеленный потолок. Решив, что померещилось, закрыла глаза и сосчитала до десяти. Я еще не сошла с ума и отлично помню, что в моей квартире потолки под три метра высотой.
Увы, при повторном открытии глаз потолок остался прежним.
Я подскочила на кровати и почувствовала, что у меня в прямом смысле слова отнимаются ноги, а челюсть с громким стуком падает на пол. Последняя в переносном смысле, разумеется. Я вернулась в свой сон! Только теперь у меня возникло стойкое ощущение, что сейчас все происходит очень даже наяву.
В дверном проеме, занавешенном по деревенскому обычаю шторками, виднелась та самая комната, в которой мы с бабулькой устраивали спринтерские гонки. И дыра в потолке имелась. Даже ухват наличествовал, валяясь на полу у стола. Сама же я сейчас сидела на кровати в соседней комнате, в пижаме и в домашних тапочках, а рядом на пестром лоскутном одеяле восседала моя Маруська и внимательно меня разглядывала. Причем во взгляде читалось явное беспокойство.
– Ни хрена себе! – выдала я первое, что пришло на ум.
Кошка согласно склонила голову и вновь просверлила меня изумрудными глазами.
Почесав в ноющем затылке и решительно наступив на горло возрастающей панике, я встала с кровати и принялась изучать место, в которое попала. Любопытство в этой ситуации оказалось сильней меня.
В доме было несколько комнат. Та, в которой я очнулась, по всей видимости, служила спальней, поскольку в ней стояли кровать и двустворчатый шкаф с зеркалом. Мебель времен царя Гороха, не меньше.
Вторая комната была достаточно просторной и оказалась набита под завязку какими-то старыми книгами, пожелтевшими свертками, баночками, железными мисками с непонятным содержимым, затянутым паутиной и плесенью, и прочей пыльной чепухой, расположившейся на многочисленных полках. Присутствовали еще пучки трав, развешанные под потолком сухими вениками. Вдобавок ко всему в комнате находился небольшой стол, на котором сиротливо торчала чернильница с настоящим пером. Покидая эту комнату, я отчаянно чихала и отряхивалась.
Третья комната была самой большой и, к сожалению, уже хорошо мне знакомой. Большой деревянный стол у окна, пара лавок вдоль стен и беленая печь в углу с приоткрытой заслонкой. Под ногами пол из скрипучих крашеных досок и относительно ровные стены, выбеленные, как и потолок с печью, широкими неаккуратными мазками.
Я вздохнула. Дыру в потолке следовало латать, в доме проводить евроремонт, а мебель выносить на помойку. Да и вообще, на мой вкус, здесь много чего не хватало для нормального житья. Утешало одно: несмотря на полнейший идиотизм ситуации, Маруська была рядом и ходила за мной по пятам, не сводя внимательных глаз. Закончив осмотр помещения, я присела на лавку и принялась размышлять над ситуацией.
Меня похитили? Ну, это вряд ли. Я не дочь олигарха и даже не жена. Последнее что помню – головокружение в обнимку с рабочим костюмом. Тогда как я оказалась в этом доме? И что немаловажно – зачем? И еще вопрос: а была ли бабулька? Предположим, была. В таком случае, куда делась? Вдруг сейчас появится и устроит мне очередные гонки с ухватом наперевес? Что я тогда буду делать? А может, это все-таки очередной сон? Я просто потеряла сознание и сплю. Душа моя бродит здесь, а бездыханное тело валяется в глубоком обмороке на полу возле шкафа.
Я ущипнула себя за руку и поморщилась от боли. Попрыгала. Подумала. Прогорланила пару частушек. Снова подумала. На бабушку мои вопли точно должны были подействовать, но вокруг по-прежнему стояла тишина. Значит, не сон…
Что тогда? Переселение в другой мир? Ну-ну, как же…
Ладно, подождем. Рано или поздно в доме кто-нибудь появится, тогда я и потребую объяснений. А пока остается ждать.
– Странная штука – жизнь, – глубокомысленно обратилась я к Марусе, присаживаясь на лавку. – Видишь, какие финты ушами делает!
Кошкины ушки слегка дрогнули. Она молча внимала моим речам, сидя на полу неподвижным разноцветным столбиком и не спуская внимательных глаз.
Я задумчиво усмехнулась:
– Слушай, ты так смотришь, будто хочешь что-то сказать! Если что, то давай, не стесняйся! Я уже ничему не удивлюсь. Наверное…
– Очень хорошо! А то я думала, что ты в обморок грохнешься, – неожиданно мелодично ответила кошка. – А ты молодец, быстро адаптировалась!
В ответ я лишь пораженно похлопала глазами и свалилась с лавки, едва не придавив своим весом вовремя отскочившую Маруську.
– А говорила, что не удивишься, – задумчиво произнесла кошка, трогая лапой пребывающее в глубоком обмороке тело.
Глава 2
Пошлявшись невесть где довольно приличное количество времени, сознание все же решило смилостивиться и вернуться в мою многострадальную голову. Я не преминула воспользоваться столь щедрым подарком и открыла глаза, вовремя вспомнив, что обстановка вокруг кардинально отличается от привычной. Твердо решила ничему не удивляться ради собственного же спокойствия.
Увы, не получилось. Потому что неожиданно моему взору предстали… глаза. Большие, круглые и ярко-желтые, похожие на пуговицы, которые пришивают к китайскому игрушечному ширпотребу.
Оно, конечно, понятно, сей незаменимый парный э-э-э… зрительный орган имеется не только у меня одной. Но вся проблема заключалась в том, что принадлежали эти глаза кому-то большому, лохматому и серому.
– А-а-а! – Я подпрыгнула на кровати, приняв еще в воздухе сидячее положение, и прижалась к стене, обхватив руками колени. – Страшилище! Маруся, гони его в шею!
– Сама страшилища страшенная! – От моего визга нечто подпрыгнуло и соскочило с кровати на пол. Оно было похоже на большой мохнатый шар, около полуметра в диаметре, и имело две мохнатые ножки с довольно широкими пушистыми ступнями, которыми сейчас забавно шлепало по дощатому полу. Судя по всему, это мохнатое нечто обиделось, поскольку бубнило недовольным, тонким, но приятным голоском: – И это я тебя сейчас саму из дома выгоню! В шею! Да, именно в шею! А то приходят тут всякие! Сваливаются без спросу ниоткуда, так еще и оскорбляют!
