Глава 9
Несмотря на угрожающий прогноз, наша жизнь на острове продолжалась. Да и как ей не продолжаться, если будущее напрямую зависело от наших же действий. Даже леопард отошел на второй план в качестве потенциальной опасности. Тем более что хищник всерьез не любил дождь, причем настолько, что предпочитал не появляться к нам на глаза целыми сутками. Ливни, кстати, тоже могли продолжаться целыми сутками, заставляя нас сидеть безвылазно в пещере. Тропический дождь не сравнить ни с чем. Он начинается внезапно, льет щедро, шумит сильно и всерьез похож на стихийное бедствие. Ветер гнет деревья, заставляет клониться к земле папоротники, безжалостно хлещет листву. Частые капли дробно стучат по земле, превращая ее в месиво. Под таким дождем моментально вымокаешь до нитки. Но в нашем случае это отличный способ вымыть голову, искупаться и заодно выстирать одежду прямо на себе, тем более что состоит она из одного белья и замызганных блузок.
Наши с Элкой пиджаки, мои штаны и ее юбка давно почили смертью храбрых в борьбе с многочисленными ссадинами и ранами, полученными нами во время островной жизни, а также в связи с постройкой загона для кур. Не желая ломать головы над сложными задачами, мы связывали самой непригодной для жары тканью жерди для загона.
А вот джинсы Грея мы с Элкой берегли как зеницу ока, прекрасно понимая, что вида этого красавца в нижнем белье не вынесет ни одна из нас. Мне, конечно, ввиду определенных обстоятельств было вполне позволено потерять контроль. Но из-за солидарности с подругой я стойко держалась и не приходила на берег в те моменты, когда Грей ловил рыбу, оставив главную деталь своей одежды на берегу. Джинсы, конечно же! Тем более что обычно мне хватало своих забот и времени на романтику не было.
Вот и сейчас я сидела в пещере, разбирая ягоды, которые принесли Элка с домовым. Грей ушел еще утром на рыбалку. Мне же было поручено следить за костром. Днем из-за жары мы не поддерживали высокое пламя, поэтому ветки приходилось подкладывать реже обычного.
Компанию в этом ответственном деле мне составляла Маруся. Растянувшись кверху животом на солнышке, заливающем половину пещеры, она следила за танцем огненных языков. Жар от костра ничуть не отбил у нее любовь к солнечным ваннам. Киска блаженствовала, я лениво перебирала ягоды, витая мыслями в прошлом, которое казалось таким далеким и нереальным. Неужели все это было со мной? Вокруг стояла тишина, и ничто не предвещало беды.
– Марусь, ягодку хочешь? – Я протянула на ладони крупную красную ягоду неизвестного вида, но эмпирическим методом занесенную в разряд съедобных.
– Ну… если только поиграть. – Киска задумчиво посмотрела на ладонь. – А так я не козел, траву не ем.
– Но это же ягода, не трава.
– Это растение, – назидательно сказала кошка. – Трава – тоже растение. Значит, и ягоды трава. А я не козел, траву не ем.
– Ну, я тоже не козел и даже не коза, но траву ем и тебе советую. – Я несколько опешила от Марусиной логики, но быстро взяла себя в руки: – Слушай, не морочь мне голову! Кошки едят траву!
– Едят, конечно. Но ты настолько ушла в себя, что грех было над тобой не пошутить. – Озорница перевернулась на бок и уставилась на меня абсолютно невинным взглядом. – О ком думаешь? О Грее?
– Не совсем… – Я вздохнула. – Вспоминаю прошлое. Нашу квартиру…
– Да ну! – Кошка оборвала меня на полуслове и отмахнулась лапой: – Тебе что, вспоминать больше нечего? Или ты по-прежнему размышляешь о своей любви к нему? По-прежнему в ней не уверена?
– Нет, не размышляю. Но сблизиться окончательно мне все равно что-то мешает.
– Ну и глупо! Так до старости раздумывать будешь, а потом за голову схватишься, что время прошло! – безапелляционно припечатала Маруська.
Я улыбнулась, но тут же поморщилась. Порыв ветра взлохматил языки пламени, пахнуло нестерпимым жаром. В сочетании с солнечной погодой наличие костра было сущим издевательством, но другого выхода попросту не было.
Внезапно Маруся и думать забыла о своей ленивой позе. Вскочила и настороженно принюхалась.
– Что случилось? Искра попала? – Я взглянула на кошку, озадаченно посмотрела по сторонам. Никого и ничего подозрительного не обнаружила. – Марусь, что такое?
– Нет, все нормально. – Кошка вновь расслабилась и легла. – Просто ветер принес запах нашего хищного друга. Может быть, он рядом, а может быть, мне уже просто мерещится. Прогуляюсь, проверю.
– Не надо! Даже если он рядом, ничего страшного не случится. Костер горит, дождей не предвидится. Остальные вернутся не скоро, а мы в безопасности. – Я вновь склонилась над ягодами.
Человек привыкает ко всему, даже к опасности. Звери тоже привыкают. А порой вожделение добычи становится сильней страха перед любой опасностью. Если долго дразнить кошку, она обязательно вцепится в руку. Если же дразнить хищника, в конце концов он забудет свой страх.
Я поначалу даже не поняла, что именно произошло, лишь краем глаза заметила, как гибкая тень длинным прыжком перемахнула через огонь. Рядом яростно зашипела Маруся.
Я подняла глаза и встретилась с хищным взглядом дикой кошки. Страх сковал сердце, заставив меня замереть неподвижно. Мир сузился до размеров двух желтых мерцающих огней с вертикальным зрачком посередине. В них я увидела торжество и свою скорую, неизбежную смерть.
«Хорошо, что другие далеко! – пришла в голову отстраненная мысль. – Не увидят этого кошмара и, главное, не станут его участниками».
Зверь обнажил клыки, сдавленно зарычал и плавными, текучими движениями пошел на беззащитную добычу.
Инстинкт самосохранения сработал независимо от меня: не отрывая глаз от леопарда, я принялась медленно отползать назад до тех пор, пока спина не уперлась в преграду. Понимая, что двигаться дальше некуда, я хотела закричать, но из перехваченного спазмом горла вырвался только придушенный хрип.
Сбоку что-то коротко взвыло бешеным мявом, и в морду хищнику вцепилась пестрая тряпка. Оглушительно взревев, тот отбросил ее ударом мощной лапы.
«Маруся»! – истерично всколыхнулось сердце, а жгучая ярость застлала разум кроваво-красной пеленой.
Неожиданный прилив сил подбросил меня вверх, заставив вскочить на ноги. Тем временем леопард прыгнул. Отшатнувшись, я ударилась о стену и закрыла глаза, не желая смотреть в оскаленную морду своей смерти. В голове словно взорвались тысячи огней, что-то загрохотало, послышался короткий взвизг и… все стихло. Густая, непроглядная темнота ласково приняла меня в свои объятия.
– Тише! Она приходит в себя, – зашептал кто-то в темноте.
Разум заинтересованно встрепенулся, непроглядный мрак разлетелся клочьями, веки обожгло нестерпимым жаром. Я открыла глаза и тут же зажмурилась – солнце светило прямо в лицо.
– Жива! Наконец-то! – обрадованно загалдели знакомые голоса.
– Обязательно держать меня на самом солнцепеке? – недовольно поинтересовалась я, вновь открывая глаза и загораживаясь ладонью от вездесущего небесного светила. Память услужливо восстановила в голове хронику последних событий, заставив резко вскочить на ноги. – Маруся!
