Я затаила дыхание. Его голос звучал очень серьезно и проникновенно.
– Когда я заглянул в твою душу, то увидел там боль. Столько боли… Столько страданий… А еще предчувствие чего-то плохого. Твоя тьма очень пугает меня.
– Ты решил, что мне было тяжело из-за моей боли, но это не так, Бастиан. Я… Как бы странно это ни прозвучало, но я люблю эту боль. Я привыкла к ней. С момента аварии моих родителей боль стала для меня лучшей подругой. И я не хочу ее никому отдавать, – я посмотрела в его глаза. – Знаю, что ты не хотел меня ранить. Я все понимаю, правда. Но это моя боль. И она мне нужна. Она помогает мне различать, что правильно, а что – нет. Напоминает, что в моей жизни чего-то не хватает, но при этом есть кое-что важное – и мне просто нужно держаться за это. Я не злая, не безнадежная и не проблемная, как утверждали все приемные семьи. Я… просто немного не такая. Другая. И я хочу быть другой. Мне это необходимо. Потому что все остальное у меня уже отняли. Понимаешь, о чем я?
– Конечно, – Бастиан протянул руку к тени и в следующий миг оказался рядом со мной. Он взял меня за руку, и наши пальцы переплелись. Он ничего не говорил, только смотрел на мои плетения, словно нашел там ответы на все свои вопросы.
– Почему ты пришел сюда? – неуверенно прервала я затянувшееся молчание. – Ты же гнался за Кроссом. Он тоже здесь побывал? – Хорошо бы сменить тему разговора, потому что я по-прежнему не доверяла собственным чувствам.
– Он сбежал. Не представляю, где он сейчас, но от Маргарет-Мод я узнал о его планах. Вместе с группой людей, потерявших кого-то из близких, он хочет объединить три кольца, перековать виталинариум. Конечно, не без помощи твоего отца…
– …и перехитрить смерть, я правильно поняла? – эта мысль приходила мне раньше. Но то, что Кросс действительно задумал это, казалось просто невероятным. Хотя бы потому, что буквально пару дней назад весь мир считал моего отца мертвым. И я в том числе.
– Да. Значит, он рано или поздно придет сюда.
Я покусывала внутреннюю сторону щеки.
– То есть… ты планируешь побыть здесь какое-то время?
– Это вряд ли. Викки не разрешит. Она считает, что если я останусь, то причиню боль Скай, поэтому и хочет, чтобы мы как можно скорее исчезли.
– Викки – сестра Скай, да? – я попыталась подавить приступ ревности, который пробудило во мне имя бывшей девушки Бастиана. Он кивнул.
– Да, они двойняшки. Скай на восемь минут старше, – он потер затылок и тяжело вздохнул. Я видела, что ему нелегко продолжать. – Викки всегда говорит, что как раз эти восемь минут и разрушили жизнь Скай. Ну и еще я, разумеется.
– Почему?
Несмотря на боль, которую он испытывал, находясь рядом со мной, Бастиан рассмеялся.
– Со Скай это произошло только потому, что мы тогда влюбились друг в друга, не понимая в полной мере, какая это большая ответственность – быть хранителями колец. Просто глупые подростки. И если бы первой родилась Викки, то хранительницей кольца была бы она. И в этом случае ее отправили бы со мной к Оуэну, чтобы узнать больше о нашем наследстве, – Бастиан улыбнулся. – И Викки уж точно никогда бы в меня не влюбилась.
Я тоже рассмеялась.
– А ты в нее?
– Вряд ли, – он серьезно посмотрел на меня и провел большим пальцем по тыльной стороне моей руки. – Я не влюбляюсь так легко. Должен появиться кто-то особенный.
Мое сердце забилось быстрее.
– Кто-то вроде Скай, да? – ну, вот зачем я задаю эти вопросы? Зачем себя мучаю?
Бастиан смотрел прямо в область моего сердца. Возможно, разглядывал плетения.
– Тебе бы она тоже понравилась, может быть, вы бы даже подружились. Она… действительно была особенной. Как и ты.
Я нахмурилась.
– Почему ты всегда говоришь о ней так, будто она умерла? Я же видела вас вместе. И она вроде в порядке. А еще ты как-то сказал, что уничтожил ее. Что ты имел в виду тогда?
* * *
Скай. Бастиан не хотел думать о ней сейчас. Видеть, что он сделал с ней, просто невыносимо. Мучительно. И он потерял самообладание. Быстро отпустил руку Эбби, и черные струйки полностью оплели его тело. Они захлестывали его, как волны ночной реки, перекатывались, затем на миг успокаивались, а потом все повторялось снова. На коже появились мелкие царапины. Кровь набухала, и он мучительно вдохнул.
– Бастиан! – Эбби испуганно посмотрела на него, а он не мог понять, в восторге она или в ужасе.
Он задыхался. Сжал кулаки и машинально потянулся к груди. К кольцу. Только вот кольца больше не было. В отчаянии он хватал ртом воздух. Без кольца будет тяжелее.
Боль норовила растерзать его. Бастиана прошиб холодный пот. Он знал, что теряет человеческий облик. Чтобы не подвергать Эбби опасности, он скользнул в тень и вышел уже у дальнего стойла. Уперев руки в бедра, попытался вдохнуть. Ему казалось, будто он только что пробежал марафон, так бешено колотилось его сердце. Кровь пульсировала под кожей, просачиваясь из мелких трещин в рубашку, причиняя боль. Но постепенно ему удалось вернуть контроль над собой. Он смог заставить себя успокоиться, и чувства отступили. По крайней мере, временно.
– Да, я уничтожил Скай. Сломал ее. Я уже рассказывал, что произошло, когда мы поцеловались. Силы в нас взяли верх. Ее душевные плетения соединились с моими сердечными. Я забрал ее душу. Она – мое сердце, – с трудом выдавил Бастиан. Вспоминать об этом оказалось еще болезненнее, чем он мог подумать, и ему понадобились все силы, чтобы справиться с бурей, бушевавшей внутри.
– Но выглядит-то она вполне нормально, – скептически бросила Эбби. Бастиан кивнул. Точно такая же мысль пришла ему в голову еще вчера, когда он увидел ее стоящей в оранжерее среди растений.
– Так-то оно так, но… Нельзя с первого взгляда определить, что у человека нет души.
– А со второго?
Бастиан вздохнул.
– Скай не видит разницы между добром и злом. У нее нет совести – и она не знает границ. Не может различить, что правильно, а что – нет. Викки и Рэйн пришлось переучивать ее. И сейчас в ней как будто уживаются две личности: одна, невинная, которая пострадала и нуждается в помощи, точно ребенок, а другая же не испытывает никакого сочувствия, но при этом знает, как вести себя в обществе. – Бастиан видел, что Эбби, вероятно, не совсем понимает его. – Скай не может носить кольцо сердца, потому что оно дало бы ей власть пробуждать в сердцах людей любовь и ненависть. Она запросто отнимет у них часть сердечных плетений, не задумываясь о том, какие последствия это будет иметь, потому что у нее нет совести, которая скажет ей, когда этого будет достаточно.
– Никто не должен обладать такой властью, – бросила Эбби, и Бастиан нахмурился. Впрочем, он и не ожидал ничего другого.
– Многие люди одиноки и несчастны. Завидуют чужому счастью. Или их переполняет ненависть. Но таким людям можно помочь. Каерхеи помогли уже очень многим. Они занимаются этим уже много лет. Четвертое поколение.
