– Заперто, – однако, даже не успев закончить, я уже знала, что мне делать. Я глубоко вдохнула и вытащила из заднего кармана брюк свой нож. Дверные замки меня никогда не останавливали.
В этот момент сквозь меня словно текла теплая, обволакивающая энергия, когда я вставила нож в замочную скважину и повернула его, потом еще и еще раз. Вот так. Не спеша. Постепенно. Я стала одним целым с этим замком, одним целым с моим верным клинком – и вот щеколда наконец поддалась. Кажется, и пяти секунд не прошло. Вытащив нож, я толкнула дверь и испытала невероятное облегчение, улыбнувшись мысли, что для меня уже нет ничего невозможного. Я была так счастлива и чуть не рассмеялась в голос, так что Бастиан и Тристан одновременно шикнули на меня.
– Так что, вы идете? – нетерпеливо спросила я и начала спускаться по ступеням. С каждым шагом нас все больше окружала темнота, из глубины подвала навстречу бил холодный воздух.
– Погоди, – окликнул меня Бастиан, и я оглянулась на братьев. Он крепко схватил Тристана за плечо и серьезно посмотрел на него. – Стой на страже и беги к нам через тени, если возникнут проблемы, – велел он ему.
– То есть я должен играть в часового? – Тристан, судя по голосу, был не в восторге от плана брата.
– А кто еще? Я-то не смогу добраться до вас так же быстро и предупредить об опасности, если вдруг что-то случится, – решительно заявил Бастиан. – Отсюда только один выход. И тебе придется держать его для нас открытым.
На мгновение мне показалось, что Тристан будет возражать и спорить, но он, несмотря на сомнения, утвердительно кивнул.
– Поторопитесь там, – буркнул он и, повернувшись к нам спиной, отступил в тень.
Бастиан посмотрел на меня.
– Готова? – спросил он, и мышцы его челюсти дрогнули.
– Готова, – ответила я, и Бастиан с глухим звуком потянул дверь за собой. Нас окружила полная темнота. Сначала даже показалось, что он затянул меня с собой в тень, и я на миг испугалась, что потеряю себя. Но это была не теневая бездна. Просто мало света. Не так страшно. Я крепко уцепилась за рукоятку ножа, словно за спасательный круг. Вторую руку я прижала к дико колотящемуся сердцу. Мне будто не хватало воздуха.
– Все хорошо? – голос Бастиана звучал совсем близко, и я вся напряглась, готовая в любой момент броситься в атаку. Я его не видела, но чувствовала его дыхание, запах, а его голос напоминал песню о любви. – Эбби, – прошептал он, – ты там в порядке?
Я перевела дыхание.
– Идем, – решительно сказала я, осторожно нащупывая ступеньки. Нож в руке придавал мне смелости, но я все равно чувствовала себя очень уязвимой. – Ничего не вижу!
Я протянула руку вперед в поисках опоры. И тут лезвие царапнуло о камень. Чтоб тебя!.. И так нервы на пределе.
– А я вижу лишь тебя, – голос Бастиана звучал прямо у меня за спиной. – Твои плетения горят черным пламенем. А в центре – такая слабо пульсирующая, красноватая паутинка… – тут он захрипел, и я ускорила шаги. Не только темнота позади меня была опасной здесь, в подвале.
– Хватит обсуждать мои плетения! – я строго оборвала его. – Иначе потеряешь контроль.
– Знаю, знаю, – сдавленно пробормотал он, пока я мысленно проклинала темноту. – Просто интересно, кто именно пробудил твои сердечные плетения? – прошептал Бастиан, и я почувствовала, как он взял меня за руку. – Это я? Или все-таки Тристан?
– Глупый вопрос, – фыркнула я, продолжая двигаться вперед и стараясь оторваться от него.
Лестницу мы уже давно преодолели и теперь шагали по узкому сводчатому коридору, который, видимо, тянулся до бесконечности. Чем дальше мы шли, тем холоднее становилось, и мои шаги гулко отражались от голых стен. Точно так же, как и все наши слова, хотя говорили мы шепотом. Поскольку я ничего не видела, все остальные чувства обострились до такой степени, что даже шепот теперь казался оглушающим. Я вздрогнула, когда Бастиан перевел дыхание. Даже нож уже не гарантировал безопасность.
– Хорошее ты время для него нашел, – тихо проворчала я, пробираясь дальше. Интересно, сколько мы уже идем? Будто прошло уже несколько часов, а мы все идем по холодным камням, руки то и дело касаются паутины и голых стен, местами покрытых какой-то влагой. Мне вообще не хотелось знать, откуда она взялась.
– Почему бы тебе просто не ответить?
От звука его голоса мне стало не по себе. Такой хриплый…
– Потому что можно найти более подходящий момент для этого, не думаешь? – тут моя нога наткнулась на что-то твердое, и я вздрогнула. – Стой! – сердце забилось с такой силой, словно могло взорвать преграду, возникшую передо мной. – Дороги дальше нет. Это тупик, – взволнованно произнесла я. – Или… Бастиан… Тут дверь.
Он встал рядом, слегка задев меня плечом.
– Стальная, – я услышала, как он коснулся двери ладонями.
– Это и есть световой бункер? – спросила я и спрятала нож обратно в карман. Руки вспотели, и меня снова охватило радостное возбуждение. – Боже, а если я не смогу открыть дверь? Что тогда, Бастиан?
Он взял меня за руку.
– Я тебе доверяю, – прошептал он, стоя так близко, что я слышала эхо его сердцебиения, чувствовала его в своей груди. – Поторопись, ладно? – добавил он, и его хриплый голос напомнил лязганье стальных цепей о камень. – Пожалуйста, Эбби, поторопись, потому что твои плетения… Ты себе не представляешь… Ты вся светишься, – слышно было, как он жадно ловит ртом воздух.
– Тогда не смотри на меня, – испуганно пробормотала я, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Впереди – стальная дверь, позади – тенеходец, теряющий контроль. – Бастиан, прошу тебя! Отвернись и закрой глаза! Я так точно не смогу открыть эту проклятую дверь, только буду бояться, что ты на меня набросишься!
Раздался глухой звук. Это он упал на колени.
– Просто поторопись, – еле выдавил Бастиан. – Эбби!.. Поторопись…
* * *
Он потерял контроль и полностью осознавал это. Темнота подвала слишком ясно напомнила ему о мраке в душе Эбби. Казалось, будто он снова коснулся ее плетений. Узнал среди миллиона других душ. Это они – самые темные, чернее ночи, такие холодные, – и все же они его пугали. И это понятно: они выглядели такими прекрасными с этой едва пульсирующей паутинкой сердечных плетений посреди бесконечного мрака души. Здесь же Бастиан заметил и отдельные частицы плетений памяти, разрозненные воспоминания. С тех пор как он и Кросс забрали частицы ее души, чернота уже не была такой плотной и беспросветной. Эбби и дышать сейчас могла намного свободнее. Боль отступила, тем самым создавая пространство для воспоминаний. И прямо сейчас, когда перед ней стояла непростая задача – вскрыть стальную дверь, она мысленно перебирала все замки, которые когда-либо вскрывала. Ярко вспыхнул бирюзовый цвет – цвет памяти. Он сплелся с ониксом души, захватил пурпурную паутинку сердца, и вот Эбби засветилась фиолетовым.
Ему так хотелось добраться до ее плетений, но он должен сопротивляться изо всех сил. Должен дать Эбби закончить начатое. Не только потому, что нуждался в кольце, но и потому, что хотел, чтобы этот пурпур горел только для него одного. Лишь бы не погас… Пусть набирает силу, разгорается ярче. Если бы только он мог подавить этот дикий голод, если бы мог привлечь Эбби к себе и целовать до тех пор, пока не убедится, что этот пурпур светится лишь для него.
