Это правда. Я вся напряглась и не могла расслабиться. На мне словно была надета стальная броня, которая хоть и сковывала движения, но при этом защищала меня.
– Понятия не имею, как мне открыться, – проговорила я. Оуэн выругался и отпустил мою руку. Как только связь между нами разорвалась, пространство тут же пришло в норму, и я выдохнула с облегчением.
– Ты б еще сильнее напряглась, – фыркнул он и метнулся к письменному столу, потом, скользнув через тень, снова вернулся ко мне. Синие полосы захлестнули все его тело, а глаза неестественно поблескивали. Я чувствовала его нетерпение и голод, и когда в этот раз он взял меня за руки, то уже не сдерживался. Он так сильно сжал мои пальцы, что я вскрикнула от боли. Сразу резко закружилась голова. Я запаниковала не на шутку, когда поняла, что он не собирается ослаблять хватку, а напротив, стискивает мои руки все сильнее. Сердце забилось громче, головокружение усиливалось. Я кричала, пытаясь вырвать руки, однако Оуэн меня не отпускал.
– Хватит! Ей же больно! – к нам бросился Бастиан и оттолкнул Оуэна. Тот рыкнул, как хищник, и попытался оттеснить парня от меня.
– А по-другому не получается! Она же не хочет открываться!
Бастиан посмотрел на меня. Я панически хватала ртом воздух, грудь тяжело вздымалась и опускалась, руки дрожали. Он подошел ко мне и опустился передо мной на колени.
– Можно и по-другому, – тихо сказал он. Оуэн медленно приблизился. Бастиан вложил мою ладонь в руку Оуэна, а потом коснулся моих щек. – Доверься мне, Эбби, – прошептал он и подался чуть вперед. Его губы коснулись моих, и я услышала хриплое дыхание Оуэна. Или Тристана?
Сердце по-прежнему колотилось, будто отбойный молоток, вибрируя под ребрами, как телефон в заднем кармане, но дышать в этот раз получалось намного легче.
Господи, как же я хотела, чтобы это вновь повторилось, и вот это произошло… Бастиан нежно провел языком по моим губам, и мне показалось, что я сплю. Я ответила на его поцелуй, но все-таки этого, видимо, было недостаточно, чтобы разрушить барьер. Я склонила голову Бастиану на грудь, и…
По моим рукам потянулись лазурные полосы, проникая под кожу, смешиваясь с кровью, направляясь к сердцу, к разуму, к мыслям и воспоминаниям.
Неожиданно боль пронзила меня, и я резко выпрямилась. Перед глазами замелькали какие-то картинки. Последовательные воспоминания о краже кольца.
– Нет! – закричала я, не слыша собственного голоса. – Нет!
Приказ, который я без слов отдавала Бастиану. Я заметила, как мою кожу захлестнули золотые полосы. Увидела перед собой какие-то ворота и задрожала, когда поняла, что скрывается за ними. На меня накатывали волны жадности и желания…
– НЕТ! – кричала я, будто вся моя сущность состояла из одного только этого слова. Будто я сама являлась этим «нет». Я видела все, что видел Оуэн. Ощущения не из приятных: будто в меня вонзили тысячи иголок, и я не могла от них избавиться. Я чувствовала, как Оуэн считывает мои воспоминания, словно я была открытой книгой. Картины прошлого увлекали меня в свой водоворот, и я последовала за ними, последовала за Оуэном, переживая все по новой:
И вдруг волна, поднимающаяся надо мной, замерла и словно отскочила от невидимой стены. Ее энергия резко сменила направление, а потом лишь слегка задела мои ноги и растеклась небольшой лужицей. С чувством, что совершила нечто невероятное, я отступила назад. Волна исчезла, я смогла ее остановить, сумела растворить и теперь, слегка пошатываясь, мысленно пройти в ворота.
– Я ключ, – стучало у меня в голове, и я глубоко вздохнула. – Ключ ко всем дверям!
Как грабитель, Оуэн продолжал исследовать мои воспоминания. Затем перед моими глазами возник образ отца. И этот образ повел меня вглубь воспоминаний. А мне казалось, я об этом совсем забыла.
Держа меня за руку, он приложил указательный палец к губам.
– Сейчас я покажу тебе фокус, Эбби, – шепнул отец, опускаясь на корточки рядом со мной. – И этот фокус будет нашей маленькой тайной, договорились? – его глаза странно поблескивали.
– Папочка, ты волшебник! – услышала я свой удивленный голос, потому что наша входная дверь распахнулась еще до того, как отец ее коснулся. Он даже не успел до нее дотронуться. – Как же ты это сделал?
Я последовала за вопросом из моих воспоминаний, и он привел меня… в разум Оуэна.
– Как же ты это сделал? – подхватило эхо, и появилось ощущение, будто я вырвалась из собственного тела. Я пыталась бороться с головокружением, чтобы вернуть контроль.
– Такой вот фокус, Эбби. Однажды ты тоже ему научишься, обещаю.
Я находилась в сознании Оуэна и смотрела на себя со стороны, Видела, как протягиваю руку к стальной двери. А рука в этот момент так дрожала…
– Я ключ! – кричало все во мне, отдаваясь эхом в голове Оуэна, и в этот же момент замок поддался. Картинки все мелькали перед глазами, и я почувствовала, как хранитель кольца памяти углубляется все дальше в мои воспоминания.
Но по мере того, как он изучал мою память, я все больше растворялась в его воспоминаниях. Наблюдала, как он склонился над книгой. «Свет во тьме», – прочла я на обложке. Словно я сама держала перед собой этот томик, хотя на самом деле просто видела то, что видел он. Я напряженно следила, как Оуэн перелистывает страницы, как его палец скользит по буквам, и казалось, он читает мне вслух то, что там написано.
Кузнец потрудился на славу. В отличие от всех его предшественников ему удалось вырвать виталинариум из оправы Амулета и расщепить его на три части. Кольца, которые он выковал, – наглядное доказательство невероятной мощности этого металла. Их будто магнитом тянет друг к другу. Если положить их в один ряд, они словно оживают. Потому мы и приняли решение разделить их между собой. Кузнец же, выполнив свою работу, как вор, просто исчез в ночи, хотя мы обещали хорошо заплатить за его труд. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений, – слышала я голос Оуэна. Но сосредоточиться не удавалось – перед внутренним взором продолжали проплывать картинки из моей жизни. Оуэн продолжал копаться в памяти, и появлялись все новые и новые образы. Мама, папа, мы все вместе – от этого было больно, и я пыталась сопротивляться, но картинка становилась все ярче и четче.
Я бежала по рынку и торопливо дожевывала грушу. Еще две я держала в руке, пальцы от сладкого сока стали липкими. Шнурок развязался, но мне это не мешало. Я завернула к палатке с серебряными украшениями. Перед глазами мелькнули изящные золотые серьги и браслетики со сверкающими камушками в красивых оправах. Я протиснулась мимо клиентки, стоявшей ко мне спиной, и подбежала к маме, которая что-то искала за стойкой.
– Привет, мамуль, а где папа?
– Потише ты, маленький ураган, – засмеялась мама, прерывая свой разговор с женщиной, и решительно усадила меня на табуретку в самом углу палатки. – Папа пошел за едой, – пояснила она, забирая деньги у покупательницы и пряча их в кассу. Женщина пошла дальше по рынку, а я тем временем сунула в рот последний кусочек груши.
