– Моран… – он кашлянул, и трубка в его носу слегка соскользнула. Маргарет попыталась вернуть ее на место. – Моран совершенно прав, – вздохнул Кросс и снова в изнеможении закрыл глаза. – Этот Вудс похож на дикого зверя!
Маргарет побледнела. Она начала осторожно гладить шрамы на его запястье.
– Ты хочешь сказать, что он… – она ждала, когда Константин снова откроет глаза. – Он…
Но Константин закатил глаза, крепко прижался головой к изголовью кровати и громко застонал.
– Он не прятался, нет, – выдавил он сквозь сжатые от боли зубы. – Он волк – и все это время он сидел в засаде! Выжидал удобного момента…
Раздался тревожный сигнал, и уже в следующую секунду Энди отдернул занавеску в сторону.
– Я думаю, на сегодня достаточно, – он подошел к системе наблюдения и отключил звуковой сигнал. Затем он потянулся к капельнице и отрегулировал скорость вливания. – Мистеру Кроссу нужен покой, – он хотел добавить, чтобы Маргарет-Мод покинула палату, но это оказалось излишним. Она сама встала и вышла. Почти добравшись до приемной стойки, она снова повернулась к Энди.
– Вот еще что… Скажите, у мистера Кросса было на пальце кольцо, когда его сюда доставили?
Медбрат нахмурился.
– Я ничего об этом не знаю.
Маргарет кивнула, расправила плечи и глубоко вдохнула. Она почувствовала новую силу. Теперь она несла ответственность. И это придавало ее жизни новый смысл. Ужасные воспоминания о том рождественском утре, о пожаре и ее сестре отошли на задний план, и, наконец, она снова смогла ясно мыслить. Ощущение удушья от этих воспоминаний отступило. Она быстро вышла из больницы и села в свою машину. Нужно поскорее сообщить Заку Морану, что они снова пришли туда, откуда начали – и что они не единственные, кто искал кольца.
Волк вышел из засады. И, очевидно, он проголодался.
Маргарет почувствовала себя на удивление живой, когда поднималась в стеклянном лифте на вершину небоскреба Осколок. Да, новости от Константина ее очень оживили. И как ни странно, живости ей придавал и страх, что все ее планы потерпят неудачу. Она нервно потерла ожог на предплечье и твердой походкой вышла из лифта. Она как раз спешила к кабинету Зака Морана, когда его голос заставил ее остановиться.
Что-то в тональности, в которой он разговаривал, ей очень сильно не нравилось. Это напомнило ей о строгости отца, о его жестокости, и она невольно застыла. Она прислонилась к стене рядом с комнатным растением и с дрожью вдохнула. Шрамы на руках горели, как в то страшное рождественское утро, и в ушах звенел отчаянный крик ее умирающей сестры. Ноги Маргарет сами собой подкосились, и она опустилась на корточки. Она видела перед собой лицо отца и уже почти верила, что слышит именно его голос.
– Где же вы прятались? – этот требовательный жесткий голос… – Найти вас оказалось не так-то легко.
Ответа Маргарет не расслышала. Только легкий шорох. Она прижала ладони к вискам, пытаясь успокоиться. У нее чуть не кружилась голова, когда воспоминания наполняли ее душу черной болью. Тем не менее хоть это причиняло боль, это же помогало ей исцелиться. И она это знала. Поэтому она подавила свой страх и прислушалась.
– …к заключению, что у нас общие цели, Джек! – голос Морана уже не казался таким пугающим, а звучал скорее деловито. Маргарет не помнила, чтобы голос отца когда-либо звучал вот так же деловито. Он был импульсивным, жестоким и гневным. Она открыла глаза, и воспоминания растворились. Нет, это не ее отец, который говорил там, в кабинете. Это ее друг, Зак Моран. Она разжала свои скрючившиеся пальцы и выдохнула с облегчением.
– Вам не помешает иметь со мной дело, Джек, – пообещал Моран, и Маргарет медленно перевела дыхание. Она радовалась, что густые зеленые листья растения не дали Заку увидеть ее припадок. Однако даже сейчас, когда она снова взяла себя в руки, то по-прежнему скрывалась за этой зеленью. Ей нужно было посидеть еще пару секунд. Отдышаться. К тому же не хотелось создавать впечатление, что она подслушивала.
Она замерла и съежилась, когда услышала приближающиеся шаги, и выглянула из-за ветвей.
Зак стоял лицом к ней. Человек, с которым он разговаривал, стоял к ней спиной. Но держался он так, словно у него болели ребра, и его ловили двое телохранителей Морана.
– Рад, что мы договорились, Джек, – сказал Моран и подал человеку руку. Тот встряхнул ее, словно они действительно заключили соглашение. При этом от Маргарет не ускользнуло кольцо, которое незнакомец носил на пальце. Она испуганно выдохнула и прижала руку ко рту. Ее пульс учащался, и колени снова начали дрожать. Она не верила своим глазам, но в то же время знала, что везде узнает эту драгоценность. Кольцо души.
– Вот он, волк, – пронеслось в ее мыслях, и мурашки побежали по ее спине.
– Я все доставлю – но только при соответствующей оплате, – предупредил мужчина.
Уголки рта Морана слегка приподнялись.
– Когда мы получим, что хотим, то весь мир будет принадлежать нам. И все, что за его пределами, тоже.
Незнакомец кивнул.
– Естественно. Я не собираюсь довольствоваться меньшим.
Предательство
– Что вы знаете о Джеке Вудсе? – спросил Оуэн мою приемную мать, как будто ему было совершенно все равно, насколько дерьмово я себя чувствую. Все откровения Флоренс причиняли дикую боль. Каждое ее слово походило на удар ножа. Прямо в сердце.
Но Флоренс, похоже, тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Она опустила голову и уставилась на свои руки.
– Джек сказал мне, что несчастный случай, в результате которого погибла его жена, вовсе не являлся таковым. Говорил, что есть люди, которые охотятся за ним, потому что у него есть кое-что бесценное.
– Интересно, что же это? – спросил Оуэн, потирая подбородок.
– Может, речь о его таланте? – предположил Бастиан, глядя на меня. – Ведь твой отец, наверное, единственный, кто мог бы работать с виталинариумом.
Флоренс нахмурилась.
– Нет-нет, звучало так, что охота ведется не за ним самим, а за неким предметом, который он прячет. Я всегда думала, что это какое-нибудь дорогое украшение. Ведь он был ювелиром и… Да, я, кажется, сейчас припоминаю, что он тогда говорил что-то… об амулете, – Флоренс поправила волосы. – Но я не очень уверена. Прошло уже столько лет, – она пожала плечами.
Я заметила, как Оуэн быстро переглянулся с Бастианом. И я поняла, о чем он думает. Он мог бы узнать все более точно, если бы проник в воспоминания Флоренс. Я энергично помотала головой, давая понять, что такой расклад меня не устраивает. Возможно, я и злилась на Флоренс, но все же никогда бы не позволила Оуэну приблизиться к ней.
В воздухе повисло напряжение. Оуэн смотрел на меня так, словно хотел сказать, что не собирается спрашивать у меня разрешения. В то же время он, казалось, заметил, как на мне отразилось то, что я чувствовала глубоко внутри: та странная сила снова начинала постепенно проявляться. Чувство полного контроля.
