Я поджала губы и кашлянула. Судя по тому, что мы с Тристаном подслушали в шляпном магазине – и тому, что Оуэн узнал из воспоминаний Тристана, – папа и Кросс были знакомы. Я вспомнила о ножницах в груди мистера Кросса и содрогнулась от ужаса. Все это не вязалось с образом моего родного отца.
– Получается, ты знаешь, что со мной? – растерянно спросила я, отстраняясь от его прикосновения. Мой пульс ускорился, и шею начало покалывать. В какой-то момент темнота показалась мне чересчур темной. Я нуждалась в ответах. – Так что же со мной происходит? – спросила я, поднимая свои все еще мерцающие золотом руки. – Ты знаешь, что это такое?
Папа кивнул. Он достал из кухонного шкафа стакан и вытер с него пыль краем своей рубашки. Потом подставил его под кран, но вода из него не хлынула.
– Вода отключена, – заключил он, отставляя стакан в сторону.
– Папа, – нетерпеливо перебила я. – Объясни, пожалуйста, что это на моей коже. Это плетения? Ты же знаешь, что такое плетения? А если знаешь – то откуда? Как ты с этим связан? Но главное – как я с этим связана?
Джек вздохнул, не глядя на меня.
– А ты все еще рисуешь?
– Что?
– Я спросил – ты все еще рисуешь?
– Не меняй, пожалуйста, тему!
Джек снова вздохнул.
– Я и не меняю.
Я зажгла свет, полезла в карман брюк и вытащила нож.
– Ты же на самом деле говоришь об этом? Хотел узнать, со мной ли твой подарок? – я подняла его, и папа застыл. – Бастиан говорит, что это не обычный нож, – продолжал я. – Но ты и сам это знаешь, не так ли? Ты должен знать, ты же сам его изготовил?
Он кивнул.
– Так! Тогда расскажи мне сейчас, что здесь происходит. Все с самого начала. Я хочу, наконец, знать все!
– Да, полагаю, ты имеешь на это право, – тихо согласился мой отец и вернулся за стол с поникшей головой. – Ты тоже сядь, тогда я тебе все расскажу.
Но садиться не хотелось. Я только подняла с пола опрокинутый стул и поставила одну ногу на сиденье. Нож в моем кулаке придавал мне уверенности, и я крепче сжала рукоятку.
– Итак, папа, начинай, – требовательно сказала я, потому что чем дольше он смотрел на меня, тем больше я чувствовала себя преданной им. Объятие уже не имело никакого значения. Я не чувствовала, что он меня любит. Не чувствовала, что он сделает все, чтобы быть со мной. Он этого и не делал. И я хотела наконец выяснить причины. – Почему ты меня бросил? При чем тут этот нож? А мои плетения? Что ты о них знаешь? И зачем ты вонзил чертовы ножницы в грудь мистеру Кроссу? Он чуть не умер!
Он тяжело вздохнул, и я еще больше рассердилась. Почему нельзя просто рассказать всю историю от начала до конца?
– Я напал на этого человека, потому что хотел убить его, – его ответ прозвучал так спокойно, что я на миг подумала, что ослышалась.
– Ты хотел убить его?
Папин взгляд встретился с моим.
– Да, потому что он виновен в смерти твоей матери. Он и его приспешники хотели заставить меня кое-что сделать для них – а я отказался. Тогда он подстроил аварию, чтобы потом давить на меня. Вот почему мне следовало тебя покинуть. Чтобы и ты не стала игрушкой в их руках. Твоя безопасность была для меня на первом месте.
– И чего же Кросс хотел от тебя?
Джек горько рассмеялся.
– Он хотел, чтобы я кое-что выковал для него.
– Виталинариум, – подсказала я, и папа кивнул. – Расскажи мне, что ты об этом знаешь.
Он потер лоб.
– А что ты об этом знаешь? – задал он встречный вопрос.
Золотая оправа
Он выжидающе смотрел на меня, и что-то во мне, видимо, какая-то часть моего детского я, хотело оправдать его ожидания.
– Я знаю о существовании Амулета смерти, знаю о священнике, который с помощью этого амулета из виталинариума вернул мертвых в мир живых, – начала я. – Я знаю о кузнеце – нашем предке, который выковал из виталинариума три кольца, чтобы не допустить повторное открытие Врат света. Я знаю о кольцах и о людях, которые их сейчас носят, – я посмотрела на него немного испуганно. – И я знаю, что одно из колец сейчас у тебя… – я медленно разжала кулак и положила нож на стол. – Но я не знаю, как с этим связан мой нож. Но он точно как-то с этим связан. Он смог пробудить плетения Бастиана, в нем точно есть какая-то сила, только о ней ничего не знают даже хранители колец. Но ты-то знаешь?
Отец улыбнулся.
– Ты права. Нож и вправду особенный. Я дал его тебе, потому что те люди никогда бы не стали искать его у маленького ребенка – если бы они вообще когда-нибудь выяснили, что для их замысла им не хватает чего-то существенного, – он скрестил руки на груди и откинулся назад. – Когда наш далекий предок разделял виталинариум священника, ему сперва нужно было извлечь этот мощный металл из блестящей оправы. Как раз на оправу никто больше не обращал внимания. Все решили, металл якобы бесполезен, – папа кивнул на мой нож. – Они оставили его кузнецу в качестве оплаты за услуги, не подозревая, что тем самым они передали ему и его потомкам контроль над всей мощью виталинариума. Так что основная власть сосредоточилась именно в руках нашей семьи.
– Что ты имеешь в виду?
Папа тихо рассмеялся.
– Наш предок разделил виталинариум и перековал его в три кольца. Вскоре у носителей колец пробудилось какое-то желание.
– Ярость, – пробормотала я, потирая мурашки с рук. – Это… чем-то похоже на голод, – пояснила я.
– Хорошо, пусть так, – согласился со мной папа. Впрочем, я-то точно знала, что это правда. Я помнила, что случилось с Бастианом. Когда он был на пределе и в итоге поддался ярости в узком сводчатом подвале поместья Каерхеев и набросился на меня, будто дикий зверь, чтобы только унять в себе голод. Потом подумала о Тристане, который целовал девушек всякий раз, когда чувствовал приступ этой ярости. Моя рука машинально скользнула к моим губам. Поцелуи братьев Тремблэев… я все еще ощущала их.
– Хранители колец понятия не имели, что именно оправа амулета держала под контролем силу виталинариума. Они не знают, что оправа – ключ ко всему.
У меня закружилась голова. Я вдруг вспомнила:
Бастиан бросился на меня. Я чувствовала его голод. Потом услышала свой собственный крик, который остановил его. Его ярость сама собой растворилась под моей властью, и я силой мысли захлопнула врата своей души. «Ключ ко всему!» – гремело у меня в голове, и я перевела дыхание. – «Ключ ко всему!»
Затем перед глазами встал образ отца. Он держал меня за руку и приложил указательный палец к губам.
– Сейчас я покажу тебе фокус, Эбби, – шепнул он, опускаясь на корточки рядом со мной. – И этот фокус будет нашей маленькой тайной, договорились? – его глаза странно поблескивали.
