– От вас на сотню шагов несет вином с пряностями, – закивал иллюстратор, с которым Одора не расставалась почти что никогда. – Но я бы на вашем месте тоже напивался время от времени.
По кивку Одоры они оба подхватили его под руки и поволокли прочь с площади, Ралд даже не сопротивлялся, памятуя о встрече с Эстрой Вицей. Выйдя на один из радиусов, работники «Точности» наперебой заговорили что-то о будущей книге, которая очистит если не всемирную память, то телесную память поколений – это уж точно.
– Вы о чем? – прищурил он левый глаз, прекрасно понимая, что они имеют в виду.
– Это будет великолепно…
– …Парцес снова будет свободен!
– …она уже близка к разгадке, осталось лишь…
– Стойте! – Ралд по привычке вскинул кулак. Одора хихикнула. – Вы же понимаете, что у вас могут быть проблемы на уровне цензуры? Наша шеф-глашатай довольно многое позволяет прессе, но вот глашатаи из Префектуры могут вас неправильно понять.
– Ох, Найцес, – задыхаясь от возбуждения, Одора потирала ручки, – это будет взрыв.
– Прославит нас на века, – иллюстратор закивал так быстро, что его и без того лохматые волосы начали двигаться в своем собственном танце.
Когда он дошел до доходного особняка, то увидел, что из окна квартиры Парцесов высунулась дама в пенсне и с мундштуком в зубах. Дверь была открыта, а Виалла громко говорила писательнице из столовой. Та была рослая, рыжая и плечистая как жительница Доминиона, но одета она была по северной моде.
– К тебе пришёл человек-в-повязке, – прокомментировала конопатая хронистка и поздоровалась с Ралдом. – Я Бенидора Недеа, – представилась она.
– Ралд Найцес, – он пожал ей руку. – Откуда вы родом?
– Акк. Вы из Гога, по всей видимости?
Ралд кивнул. В Акке в основном жили варки, костистые светловолосые люди с желтыми и ореховыми глазами, но хронистка была очень крупной и рыжей, почти что с него ростом. Ралд подумал, что она, как и он, любит худосочных и желтоватых женщин, и эта мысль ему понравилась.
На подоконник Бенидора взгромоздила печатную машинку и пепельницу, и, судя по всему, это писательница устроила здесь беспорядок, который хозяйка не хотела убирать. Ралд увидел портреты Дитра и Ребуса с прикрепленными к ним канцелярскими скрепками заметками.
– Не вздумайте включать в книгу его институтские портреты, – предупредил он.
– Без вас разберусь, – беззлобно рявкнула писательница и затрещала клавишами.
Виалла, склонившись над столом, насколько позволял беременный живот, бормотала над записями Ребуса. Рядом лежала бумажка с фонографическим переложением старого алфавита на новый.
– Эре, онд, эре, эре, ал, оммо, квей. Чушь какая-то, – она запустила пальцы в волосы на висках.
– Виалла, – позвал Ралд. – Ты в порядке?
– Подожди, – прошептала она. – Эре, эре, ал, оммо… Тьма всемирная! – она подскочила. – Это код! Код для служебных животных! Бенидора… где она? Бенидора!
Шурша юбкой, примчалась писательница.
– Это код! Ритмически я его узнала, хотя у нас другие коды. Он… он создавал собственные коды для сложных эстафет, и я уверена, что и для многого другого. Давайте я вам прочитаю…
– Стой! – в один голос закричали писательница и Ралд.
– Это может быть опасно для людей, – заговорил Ралд.
– И такое вообще лучше вслух не зачитывать, – согласилась Бенидора.
– Да, – Виалла исступленно дышала, потрясенная собственным открытием. – Знать бы еще, как эти коды работают.
– А это может быть шифр без всемирного воздействия? – предположила Бенидора. – Вроде шпионского?
– Может, – кивнула Парцеса. – Но в них я не разбираюсь.
– Я разбираюсь, – внезапно сказал Ралд. – У преступных групп множество шифров, так что не будет проблемой разобрать… Но я не владею гралейским.
– Сомневаюсь, что он писал всё на гралейском, – хронистка дернула ноздрями, отчего пенсне на ее крепком рябом носу заходило ходуном. – Он же вырос в столице. И не думаю, что он как-то слишком хитроумно все шифровал – ему бы самому потом надоело это расшифровывать, реши Ребус это перечитать. Попробуй сперва на варкском, не получится – вызовем Церуса, – она фамильярно похлопала следователя по спине.
Виалла взяла фонографическую схему и стала быстро пририсовывать третий столбец по-варкски. Старогралейская «эре» – новогралейская «эр» – варская «э». Осталась лишь пара букв, не имеющих аналогов на языке Конфедерации, но это не должно было составить проблемы.
Ралд уселся рядом с Парцесой и взял один из листов печатного текста. Он не внял собственному же совету и начал проговаривать про себя буквы, сверяясь с фонографической схемой. «Ови, эсену, эре, оммо, иру, руо, онно, эре…» – Ралд призадумался и прищурился. Это не звучало как код или даже шифр. «Ови» – это «в», а все слово…
– «Всемирное»! Здесь написано «всемирное»! – закричал он, вскакивая с листком в руке. – Всемирное… всемирное… время!
Ребус умел появляться в нескольких местах одновременно, полиция не знала, как он это делал. Говорили, что это обгоревшие двойники. Но ведь все обгоревшие похожи друг на друга, особенно для случайных свидетелей. И разве можно найти себе двойников с теми же силами, что и у тебя? Теперь же к Ралду пришло понимание. Он не смог расшифровать все – частично текст составляли всемирные коды, над которыми уже размышляла Виалла, но общий смысл этой записи был в том, что Ребус нащупал нить всемирного времени и научился по ней карабкаться.
– Гений, – бормотала Бенидора, наметая юбкой круги по столовой, – гений, урод, гений, мразь, гений!
– Не рекомендую, – холодно промолвила Виалла, – говорить о нем что-либо хорошее, если ты желаешь и дальше работать над книгой.
– Тогда и меня можешь гнать, – Ралд изучал свои большие ладони, пытаясь понять, как вот можно так брать и хватать ими время. – Он гений.
* * *
Они проводили дни в доходном особняке, изучая бумаги. Они сидели вечерами, потирая глаза, слезящиеся из-за свечного дыма, и непрерывно работали. Ребус писал на нескольких языках, а часть записей он действительно зашифровал. Ралд с удивлением сказал, что такой шифр он уже видел у банды, которая торговала поддельными личниками – карточками с краткой информацией о гражданине или дипломате. Быть может, эта банда сотрудничала с Ребусом.
Ребус задавался многими вопросами. Где заканчиваются силы телесные и начинаются силы всемирные? Когда орех падает на землю, на него воздействует сила телесная. Когда орех начинает прорастать, а потом вдруг погибает в урожайный год – это сила всемирная или телесная? В своих трудах об огне он писал, что коренные жители пустыни – истинные, а не кочевники – умели обращаться с огнем до начала Календаря Всемирного Прогресса.
«Ранее воздух пустыни был прозрачен, а пески были плодородными землями, простиравшимися далеко на север вплоть до моря. Прибрежный север населял просвещенный народ ирмитов, от которого осталась лишь горстка потомков, подавшихся ныне в Песчаное Освобождение. Ирмиты были смуглы и волооки, с длинными и узкими черепами. Качественным антропологическим экземпляром, невзирая на все примеси, является Равила Лорца. Ирмиты отождествляли всемир с единым разумом, и их «допустимая мыслеересь» походила бы на бредни сектантов, не имей она телесных доказательств. Они умели создавать големов, общаться с концентрациями всемирной злобы, которых ныне называют демонами и «тварями-из-песка», а на неприятелей с юга и из-за моря они обрушивали огненные стены», – перевели Виалла и Церус.
