– Я все еще не рисую.
– Как тебе верить?! Ты избегаешь разговоров о себе, на прямые вопросы даешь туманные ответы и ничего не рассказываешь. Непрошибаемая стена! Если подумать, я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты прекрасно владеешь магией и отлично целуешься.
– Портрет нарисовал Эйнар ради шутки. Стоило сразу спросить об этом рисунке, а не накручивать себя, – спокойно пояснил Ноэль, хотя прекрасно понимал, что дело вовсе не в портрете. Но о важном и большом говорить всегда было сложнее.
– Зачем он вообще рисовал меня?
– Что, если моя история, Чарли, началась раньше твоей?
– Когда? В тот вечер на празднике, когда мы окончательно поссорились с Алексом?
– В тот день, когда я приехал в Ос-Арэт. – Ноэль внимательно следил за моей реакцией. – Слышала когда-нибудь о феномене избирательного внимания? Везде, где бы я ни оказался, видел только тебя. Одну тебя. И мне это нравилось. Что ты еще хочешь знать?
– Все! – выдохнула я. – Кто ты? Что у тебя за семья? Что случилось до приезда в Шай-Эр? Я хочу знать о твоем прошлом!
Слово «прошлое» пронеслось между нами, как птица-кликуша, предрекающая беды, и возникла тяжелая, давящая на нервы тишина. Северянин медленно менялся в лице, в светло-карих глазах таяло тепло, взгляд заметно холодел.
– В этом дело, да? – сардонически усмехнувшись, внезапно перешел на диалект. – Принцесса узнала, что у меня есть прошлое, и оно ей не понравилось.
– Верно! Мне совершенно не понравились газетные статьи, которые я увидела! – начиная злиться, огрызнулась я на шай-эрском языке. – Никто не верит газетчикам, однако…
– Ты хотела услышать, правдивы ли они? – вкрадчиво проговорил Ноэль. – Да, все правда. Человек погиб. И мне понятно твое нежелание иметь с этим скандалом что-то общее.
– Дело не в желаниях! У меня больше нет права на ошибку! Я его истратила, когда в семнадцать лет решила, что достаточно взрослая, чтобы выйти замуж за Александра Чейса. Сейчас мне почти двадцать, и я не хочу, чтобы меня считали вещью или ступенью в хорошую жизнь, а главное, продолжали вредить!
– Считаешь, что я способен тебе навредить? – с негодованием переспросил он. – Ты, кажется, перепутала меня со своим женихом, Шарлотта Тэйр. Кто я? Человек, которому не плевать на тебя.
– Вокруг масса людей, которым на меня не плевать.
– Не ври себе, принцесса, – сухо прокомментировал он, расчетливо ударив меня в болевую точку, и я действительно едва не задохнулась от обиды.
Ноэль почти вышел из кабинета. Даже успел открыть дверь в пустеющий коридор.
– Постой, Ноэль! – сорвалась и окликнула я, заставив его обернуться. – Мы все еще можем попытаться остаться друзьями.
Он невесело усмехнулся и произнес на диалекте:
– Без обид, но я не настолько благороден, чтобы быть тебе другом.
Боже мой, какие уж обиды, господин «сама честность»? Мы говорили на разных языках в прямом и в переносном смысле этих слов.
За ним закрылась дверь. Ошеломленная, я уселась за стол возле окна и до окончания занятия рассматривала, как на улице нарастала снежная круговерть. Кажется, природа тоже очень хотела заплакать.
Я поступила верно, когда вовремя остановилась, не успев увязнуть в сложной любовной истории. Именно такие – верные – решения принимают хорошие дочери и здравомыслящие леди. Но сердце отказывалось слышать сигналы разума и рвалось из груди. Они оказались в полном разладе: глупое сердце и прагматичный разум!
* * *
В середине недели, в очередной ветреный снежный день, ворота в пансион мадам Прудо оказались заблокированы по-столичному модным экипажем, запряженным белоснежной парой лошадей. В гостиной напротив зажженного камина меня поджидала Ирэна с чашечкой кофе в руках.
– Госпожа Чейс? – удивилась я, увидев мачеху Алекса на аккуратно вычищенном диване мадам Прудо.
– Надеюсь, ты не против, что я заглянула в гости? – улыбнулась она одними губами. – Ваша кухарка варит чудесный кофе.
Я была категорически против, но Ирэна, дыша тяжелым ароматом «зрелого» благовония, уже перекрыла новым экипажем ворота особняка. Выгнать ее с порога, даже не дав выпить чашку кофе, было бы невежливо, хотя желание возникало.
– Я полагала, вы уже уехали в столицу, – призналась я, присаживаясь рядом с бывшей балетной примой.
– Мы хотели, но пришлось разбираться с семейными делами, поэтому отложили отъезд на завтра, – ответила она. – Ты же знаешь, что Алекс ушел из дома?
От удивления меня подвела выдержка. Наверное, на лице промелькнула такая гамма чувств, что Ирэна рассмеялась, прикрыв пальчиками накрашенные кармином губы.
– Господи, ты действительно не в курсе! – восхищенно резюмировала она, отставляя чашку с ярким помадным отпечатком на фарфоровом крае. – Александр решил, что достаточно повзрослел, чтобы жить отдельно, и вчера переехал в общежитие Ос-Арэта.
– И вы хотите, чтобы я убедила его вернуться в семью? – вырвалось у меня.
– Ни в коем случае! – помахала рукой Ирэна. – Девочки не должны вмешиваться в мужские дела. Просто окажи мне крошечную услугу…
Она вытащила из ридикюля квадратную шкатулку с магическим замком, который отпирался отпечатком пальца владельца.
– Это ключ от его личного хранилища в монетном дворе и семейная печать, – пояснила Ирэна. – Энтон решил лишить Алекса поддержки, но ведь мы должны взращивать в мужчине желание вести самостоятельную жизнь, скажи?
Проще говоря, она втихую отдала пасынку деньги, чтобы он не думал возвращаться домой. Мачеху можно было понять: с Чейсом-старшим они поженились, когда в Алексе буйным цветом расцвели юношеский максимализм и сволочизм. Впервые за последние десять лет он предпринял попытку выйти из этого чудесного состояния, как не поддержать?
– Передашь? – Она заглянула мне в глаза.
– Хорошо, – согласилась я, сгребая шкатулку со столика. – Но договоримся, что эта услуга будет последней. Пожалуйста, больше не беспокойте меня просьбами, которые касаются Александра. Мы разрываем помолвку, и я не хочу общаться с ним без крайней необходимости.
– Между тем завязанная им обручальная нить все еще светится на твоем запястье, – с язвительной улыбкой напомнила Ирэна.
– Это временное неудобство, – сухо отозвалась я. – И кое-что еще. Никогда, ни при каких обстоятельствах ничего мне не дарите.
Она усмехнулась и, подхватив ридикюль, поднялась с дивана, аккуратно разгладила юбку. Высокая и худощавая, она смотрела сверху вниз. Надеюсь, не ждала, что я брошусь провожать ее. Могу, конечно, но не уверена, что не устрою сеанс экзорцизма и не столкну эту нечисть в крыльца, стараясь поскорее очистить дом.
– Не надо злиться на меня, Шарлотта. – Рука с длинными алыми ногтями аккуратно убрала идеально ровную прядь моих волос, выбившуюся из-за уха. – Странно обижаться на гонца, принесшего дурные вести.
