Северянин отстранился. Дыхание у него было рваным, глаза расширенными, почти черными и безумными. Вокруг нас медленно затухал свет, и комната постепенно погружалась в темноту.
– Извини, – с трудом проговорил он. – Я не заметил, как призвал магию. Нам надо остановиться.
– Очень надо, – согласилась я, но наши губы были так близко, почти касались друг друга. – Еще чуточку, а потом остановимся.
Мы лежали в темноте, полностью одетые и тесно прижатые. Я пристроила голову на его широкое плечо и рассказывала разную чушь: про сбежавшую мамину химеру, уроки танцев и хороших манер, купание нагишом в пруду.
В ту ночь мы с Зои праздновали окончание экзаменационной декады, и в нас плескалось по бутылке густого вина, привезенного господином Терри из южной Эргразии. Благородный напиток оказался коварен и подталкивал совершать неблагородные безумства. И ладно я скинула исподнее, но плавать-то вообще не умела! Пожалуй, самой большой удачей в то рассветное утро оказалось, что никто не утонул.
– Мне никогда ничего не снится, – вдруг вымолвил Ноэль. – Ни пожар, ни тот парень.
Я затаила дыхание, боясь спугнуть это его неожиданное признание.
– Правда в том, что он… Рэкки Родэ умер не от моего удара, – добавил он. – Но я отразил его заклятие.
– Хочешь сказать, если бы он попал, тебя могло здесь не быть?
– Совершенно точно мы оба выжили бы, – усмехнулся Ноэль. – Тот удар грозил мне потерей сознания, и я действовал инстинктивно, но для человека с сердечной болезнью он оказался смертельным. После драки парень ушел на своих ногах, а утром в наш дом ворвались боевые маги. Зрелище было душераздирающим. Оказалось, что ночью Рэкки умер от остановки сердца. Удалось доказать, что я защищался, но скандал уже случился. Сейчас я понимаю, что уехать на время было лучшим выходом. Тогда казалось, что меня вынудили сбежать.
– И что теперь? – прошептала я, аккуратно, кончиком пальца, убирая упавшую на его лоб длинную прядь. – Ты вдруг подстригся.
– Здесь не приняты длинные волосы у мужчин.
– Ты хочешь остаться в Шай-Эре?
– Нет.
Сама не понимаю, почему услышать «нет» оказалось больно. Очевидно, что Ноэль не планировал обосноваться в чужом скалистом королевстве, где погода менялась три раза на дню.
– Конечно, – вздохнула я, – здесь не твой дом.
– До Норсента всего один магический переход, Чарли, – мягко произнес он. – Поверь, он только кажется длинным. На самом деле это очень короткий переход.
Если бы…
В конце концов за разговорами в темноте мы оба заснули, проснулись только чудом в середине ночи. Северянин спешно собрался. Оказалось, что домовик из вредности успел утащить брошенный в кресле шарф в знаменитую черную дыру и выволок ботинки гостя из-под кровати ровнехонько на ковер в центр комнаты. Этакое воспитание аккуратности в девицах и парнях старшего возраста. Хорошо, до пальто, оставленного в ванной комнате, не успел добраться! Ноэль ушел через дверь в сад, как и посоветовала моя сердобольная проницательная подруга, и неприятностей не случилось.
Утром я наводила порядок на столе, пытаясь посчитать, сколько самописных перьев, сброшенных на пол, успело исчезнуть и какие учебники домовик попрятал по комнате, как любил это делать. Заглянула в ящичек со снадобьями, оставленный тут же. Флакон с каплями от мигрени спокойно терся стеклянными боками с остальными снадобьями. Впопыхах я сунула Зои средство от неприятностей после взрослых приятностей!
– Проклятие! – пробормотала испуганно, с грохотом задвигая на ящичке крышку.
На завтрак Зои спустилась свеженькая, румяная и, как всегда, веселая.
– Как самочувствие? – осторожно поинтересовалась я, когда она уселась за стол на обычное место.
– Превосходно! – улыбнулась подружка. – Ты мне дала волшебные капли от мигрени!
– У тебя вчера была мигрень? – с другого угла с нажимом вопросила Вербена. – Почему ты не пришла за снадобьем ко мне?
– Чарли сама предложила, – немедленно нашлась Зои, посылая в мою сторону предупреждающий взгляд. – Очень настаивала! Буквально в руки пихнула! Да, Чарли?
– Срок годности к концу подходил, – на ходу сочинила я и, стараясь не смотреть в сторону будущего зверомага, быстро прихлебнула из чашки травяной чай.
– Средство оказалось чудеснейшим! – похвалилась Зои. – Двадцать капель выпила и через пять минут заснула как убитая. Какая головная боль? Я вообще ничего не чувствовала!
– В смысле, заснула? – опешила я.
– В самом прямом, на подушке и под одеялом, – пояснила Зои с такой интонацией, словно разговаривала с круглой дурочкой. – Спала как младенец!
Выходит, что снадобье Вербены спасало от детей старым добрым способом, каким вообще можно спастись от многих неприятностей в жизни: здоровым крепким сном. У спящего человека шанс создать себе проблемы стремится практически к нулю. Естественно, если он заснул в своей спальне на кровати, а не на парковой скамейке или в чьем-нибудь шкафу.
– Вообще-то, ты могла не проснуться, – оскорбленная тем, что в доме кто-то болел, а она никак не поучаствовала в процессе лечения и выздоровления, фыркнула Вербена. – Снадобья с истекающим сроком годности имеют свойство вводить людей в летаргический сон.
– Ой, девочки! – заговорщицки зашепталась соседка Олеандры, придвигаясь к столу, и оглянулась через плечо, проверяя, одни ли мы в столовой. – Сегодня утром кухарка с горничной сплетничали, что ночью кто-то ходил по саду. Представляете?
Я почувствовала, как у меня начинает мелко дергаться веко.
– Может, это призрак? – предположила Зои, бросив на меня хитрый взгляд.
– Кухарка говорит, что это был мужчина. Живой! – уверила сплетница. – Проваливался в снег и ругался на каком-то тарабарском. Видимо, пытался залезть в дом, а у него ничего не получилось. Но мадам Прудо не поверила. Сказала, что очень чутко спит и услышала бы, если бы кто-то матерился у нее под окнами.
– Точно призрак, девочки…
– Прошедшего Нового года, – фыркнула я себе под нос.
– Кстати, Чарли, у синего шарфа приключение закончилось благополучно? – конечно, не удержалась любимая подруга от подколки.
– У синего шарфа приключение закончилось в лапах домовика, – недовольно буркнула я, одарив ее самым страшным взглядом, на какой была способна. А способна я выдать целый калейдоскоп: от ужасающих до уничижительных.
В воскресенье утром я стояла в храме возле брачного алтаря и с нервным нетерпением поглядывала то на высокие тяжелые двери святилища, то в карманные часы. Алекс опаздывал на полчаса. Утренняя служба подошла к концу. Прихожане давно разошлись, и в молельном зале воцарилась гулкая тишина. Эхо подхватывало любой шорох, отражало от стен и возвращало таинственным шелестом.
Сквозь стеклянный купол вниз падали полупрозрачные солнечные лучи, рисующие на каменном полу божественные символы. В столпах света плавала пыль. Отчего-то умиротворяющая обстановка вкупе с пониманием, что Александр Чейс поступил в своем репертуаре отборной скотины и забыл про ритуал, злила еще сильнее. Или же не забыл, а просто не явился, посчитав, что в ясное воскресное утро можно найти дела важнее, чем разрыв брачной нити с бывшей невестой.
