– Как уныло, – усмехнулся бывший жених и потянул за нитку.
Узелок послушно распутался, а мне показалось, будто с рук упали тяжелые кандалы. Видимо, поэтому с его обручальным символом я справилась в одну секунду. Едва его перевязь упала и оказалась у меня на ладони, как Алекс коротко кивнул священнослужителю, развернулся по-военному и сорвался с места.
Провожая освобожденного жениха обескураженным взглядом, святой отец, видимо, мысленно гадал: несется ли тот на крыльях счастья или его подгоняют в спину светлые демоны – ой! – духи, требуя поскорее покинуть помещение и в одиночестве пустить скупую мужскую слезу.
– Боги рыдают о вашем решении, – все-таки решил он верить в попранные светлые чувства.
– Святой отец, не драматизируйте, – сыронизировала я, потирая непривычно голое без светящейся линии запястье. – Уверена, богам абсолютно наплевать. А может, они, наоборот, радуются, что в мире на одну несчастную пару стало меньше, не считаете?
Странно, как он меня не предал анафеме, но точно мысленно помолился всем богам сразу и светлым духам Нового года, должно быть, тоже, чтобы нахалка никогда не переступала порог вверенного ему святилища.
В письме к родителям я решила остаться предельно краткой и просто написала: «Мы с Александром Чейсом избавились от обручальных нитей». Пока ждала хоть какой-то реакции, чуть не сгрызла ногти.
Спустя час почтовая шкатулка доставила тонкий конверт с вензелем королевского дворца. Внутри лежал пригласительный билет от его величества, вернее, от его секретаря, что не меняло сути, на премьеру музыкального спектакля на вечер среды… На мое имя и имя Александра Чейса-младшего. К сожалению, отказываться от королевского – в прямом смысле слова – приглашения натуральное безумие.
Еще была скупая записка от мамы, никак не комментирующая новость, что мы с женихом теперь совсем-совсем бывшие.
«Приглашение подтвердили месяц назад. Обязательно надень перчатки!»
– Скрыть, что помолвка расторгнута? – со злостью пробормотала я и швырнула приглашение на секретер. – Благодарю, дорогие родители! Удружили!
От новости о поездке в театр Ноэля знатно передернуло, но он стоически промолчал, не сказав ни слова. Два дня он энергично избегал любых тем, связанных с театром, столицей, каретами и всем прочим, что так или иначе грозило свернуть на разговор о моей поездке наедине с бывшим женихом. В итоге мы почти ни о чем не говорили, а накануне вообще сидели в библиотеке и чинно читали книжки. В гробовом молчании, демоны дери!
Утром в среду за мной приехал экипаж нашей семьи с элегантным гербом на дверце. Кучер мне был незнаком. Видимо, в последний приезд из Эл-Бланса мама снова поменяла штат прислуги. После сдержанного приветствия слуга открыл дверцу. В салоне как ни в чем не бывало с пресным видом восседал Алекс.
– Лилия предложила доехать до столицы вместе с тобой, – пояснил он. В голосе все еще слышалась простуженная хрипотца.
– С ума сойти, мама – сама любезность, – усаживаясь, мрачно сыронизировала я.
Дверь закрыли, экипаж тронулся с места, завилял по заснеженным улицам городка, увозя меня далеко от Ноэля и академии Ос-Арэт. Три часа кряду, пока за окнами тянулись скучные равнинные пейзажи, мы с Алексом провели в обоюдном молчании, отвернувшись друг от друга. Заговорили только один раз – за обедом на постоялом дворе.
Через окно второго этажа было видно, как во двор то и дело заезжали экипажи. Пару лет назад во время прогулки его величество с супругой и многочисленной свитой заглянул в этот постоялый двор на завтрак, и теперь в заведении считалось не зазорно останавливаться.
– Не знаю, говорила ли тебе Лилия, но она позволила переночевать в вашем доме, – объявил Алекс, разрезая на кусочки мясо.
Похоже, дорогая матушка посчитала, что наше намерение избавиться друг от друга легко поправить совместным времяпровождением. Раньше Алекс за пару часов проходил стадии от подчеркнутого игнорирования до заметного раздражения, и под конец вечера хотелось или его поколотить чугунной кочергой, или убиться самой, но первый вариант предпочтительнее. Сейчас он собирался провести вместе больше суток. Подозреваю, к концу нам не избежать расправы, и выживет только один.
– Она, случайно, не предложила тебя усыновить и поселить в моей комнате вместо дочери? – любезно уточнила я, отрываясь от созерцания суетливого отъезда шумного семейства в большой карете на полозьях.
– Нет, – почему-то не понял юмора бывший жених. – Ты же понимаешь, учитывая обстоятельства, вряд ли отец будет в восторге, если я появлюсь на Стрэйн-лейн. Мы закончили наш разговор на неприятной ноте. Почему у тебя в лице столько иронии?
– Я до сих пор не могу поверить. Всегда считала, что ты не из тех, кто влюбится в бедную, но гордую простушку и взбунтуется против отца. Похоже на сюжет из любовного романа.
– По крайней мере, я не северянин, – с сарказмом отозвался Алекс.
– Зато никто не скажет, что маэтр охотится за моим приданым, – не осталась я в долгу, – у него своих денег достаточно.
– И не убил человека, – расчетливо добавил он. – Огонь, а не парень для дочери известного дипломата.
– Ты не хуже меня знаешь, что это был несчастный случай, – чувствуя, что готова ткнуть вилкой ему в глаз, с ледяной улыбкой напомнила я. – Вообще, у Ноэля есть несомненное достоинство, которое в моих глазах перекрывает абсолютно все недостатки: он не воспринимает меня как трамплин, с которого планирует допрыгнуть до королевского кабинета.
Мы встретились глазами. Лицо Алекса могло показаться непроницаемым, но на скулах вспыхнули нервные красные пятна.
– Может, помолчим и спокойно поедим? – предложила я, не желая больше ничего обсуждать с этим… пещерным человеком из темных времен первородного языка.
– Хорошее предложение.
Не разрывая зрительного контакта, мы одновременно отпили из серебряных кубков подогретое вино. Напиток оказался настолько горячим и сладким, что я скривилась от отвращения, а у Алекса сделалось такое лицо, словно он спалил себе половину горла и заодно язык. Во всяком случае, очень на это надеюсь.
– Они его вскипятили? – раскашлялся он.
– Гадость страшная, – согласилась я.
Мы переглянулись и рассмеялись. Кажется, впервые с момента знакомства, случившегося в детстве много лет назад.
Когда долго живешь в провинции и отвыкаешь от столицы, в первые минуты в королевском городе чувствуешь себя ошеломленным. Но-Ирэ – «город ветров и скал» в переводе с мудрого первородного языка. От него исходили мощь, тяжесть и монументальность. И с первого взгляда осознавалось, что горному городу не страшны ни ветра, ни людские потрясания, ни мелкие склоки.
Спрятанный в скалистой колыбели, Но-Ирэ был собран из высоких остроконечных башен, крытых мостов-переходов, перекинутых между дворцами. Внизу, на змеевидных мощеных улицах, росли грибы-домики в один, два, а то и в три этажа ростом. Они были покрыты разноцветной черепицей и спрятаны за кружевными коваными калитками. Богатые особняки, отделенные скалистыми уступами от мира простых людей, прятались за взращенными магией хвойными садами с густыми сине-зелеными елями, низкорослыми соснами и с туями, облепленными шишками-свечами.
