Услышать от Александра Чейса в одном предложении комплимент и ласковое прозвище оказалось не волнительно, как я когда-то думала, а тревожно. Волосы на затылке от страха, конечно, не зашевелились, но в душе вспыхнуло дурное предчувствие надвигающейся катастрофы.
– С каких пор? – достаточно резко спросила я.
– Всегда была, – спокойно ответил он. – И злила еще сильнее.
– Ты считал меня красивой? У тебя снова жар?
Совершенно серьезно я стащила перчатку и потянулась проверить, насколько у него горячий лоб. Алекс ловко перехватил мою руку, большим пальцем ласково погладил запястье, где еще два дня назад светилась завязанная им обручальная нить.
– Что ты делаешь? – вкрадчиво спросила я, начиная злиться.
Не разрывая зрительного контакта, он приблизил мою руку к губам и поцеловал, лизнув языком, как раз в том месте, где бился пульс. От злости, удивления и обиды меня покинул дар речи.
Я умудрилась одновременно оттолкнуть бывшего жениха и вскочить со стула. Они оба, и стул, и парень, оказались на редкость устойчивыми и не свалились на пол. Не в силах выдавить ни звука, я швырнула Алексу в лицо снятую перчатку и выскочила из ложи в комнату для отдыха.
– Чарли, проклятие! Постой же! – Он бросился следом.
В театральной гостиной с вычурной мебелью обычно проводились антракты. Великосветская публика даже умудрялась сходить друг к другу в гости и посплетничать, выпить по бокалу игристого. Но зимой в помещении царил такой ужасный холод, что хотелось подоткнуть снизу дверь одеялом, чтобы ледяной сквозняк не проникал из этой комнатушки в зрительный зал.
– Никогда! – Я резко развернулась и со злостью ткнула Алекса пальцем в грудь: – Больше! Не смей! Меня трогать! И извинись немедленно!
– Даже не подумаю.
– Нет?! – Я захлебнулась словами. – Позволь напомнить, если ты забыл в помутнении рассудка: мы разорвали помолвку!
– Я тоже был в том храме, забыла? – невесело усмехнулся он.
То есть память все-таки при нем, и рассудок тоже незамутненный. В таком случае, что за идиотский поступок?!
– Тогда какого демона ты творишь, Алекс?
– Мы расстались с Еленой.
– Чудно, – зло улыбнулась я. – Ты в таком отчаянии, что решил потискать бывшую невесту-дуру? Нас ничто не связывает, кроме театрального приглашения, которое подтвердили еще месяц назад!
– Мы с Еленой расстались почти сразу, как я переехал в замок. Ситуация оказалась для нас слишком… сложной и обременительной.
– Я тебя сейчас разочарую, Алекс: недавно до меня дошло, что простых ситуаций в отношениях не бывает. Все задрало? Просто вернись к родителям, и мир снова заиграет светлыми красками, но меня больше не смей вмешивать в свою жизнь.
– Я ушел от отца сознательно и не собираюсь возвращаться в его дом. Только, Чарли, когда я заболел, а ты все равно появилась, мне в голову кое-что пришло… Все эти годы ты единственная неизменно оставалась рядом и принимала меня таким, какой я есть. Безусловно, несмотря ни на что.
– Ты кое-что попутал, Алекс. Условие было! Оно тебя бесило больше всего. Свадьба! Энтон настаивал, а ты больше двух лет тянул из меня жилы, делая вид, что именно я насильно заставляю тебя жениться. Слава богу, мы наконец развязались, потому что теперь у меня появилось так много всего!
– Зато у меня не осталось ничего.
Неожиданно, портя прическу, он запустил пальцы в мои волосы. Ладонь легла на затылок, и горячие губы накрыли мой приоткрытый рот. От изумления я вытаращилась. Вблизи Алекс был и смешным, и мрачным одновременно. Настойчивый язык попытался проникнуть за мои крепко сжатые зубы.
Наверное, стоило его хорошенько укусить, но я ловила себя на неуместной мысли, что от Алекса просто следовало держаться подальше – на расстоянии трех шагов он вряд ли сумел бы до меня дотянуться с такой скоростью. Отталкивать его не пыталась – физически он был во сто крат сильнее. Вдруг в нем проснется охотничий инстинкт и для нас обоих вечер закончится по-настоящему паршиво? Я не хотела пережить ужасный опыт в выстуженной комнатушке королевского театра. Просто стояла с открытыми глазами и сжатыми кулаками, ожидая, когда до него дойдет, что вторая сторона остается глухой и нечувствительной к нежеланным ласкам.
Дошло быстро. Алекс вообще отличался умом и сообразительностью. Он замер, открыл глаза и немедленно отстранился от моих губ. В тишине за хлипкой дверью гостиной гремела музыка и звучала тонкоголосая ария, но пауза казалась оглушительной.
– Ты закончил? – с ледяной, как воздух в комнате, интонацией спросила я.
Он убрал руки, отодвинулся.
– Я не жалею.
– Вижу, – согласилась с ним. – Можешь остаться ночевать в особняке, но я возвращаюсь в пансион.
– Шарлотта, ехать в Ос-Арэт ночью – чистое безумие.
Я сама знала, что безумие, но от ночевки в одном доме с бывшим женихом начинало неприятно сводить живот. Вдруг не утерплю и накинусь на него с чугунной кочергой? В синей гостиной родительского дома есть камин в человеческий рост, и кочерга у него соответствующего размера.
– И не смей меня преследовать! – указала в него пальцем и обескураженно заметила, что на руках только одна перчатка из двух.
Что-то перчаткам со мной, честное слово, не везет: вечно они теряются при самых странных обстоятельствах. Смутно припомнив, что швырнула первую в Алекса, я сдернула вторую с руки и выбросила на пол, но успокоиться не помогло. Наверное, стоило ее притоптать каблуком.
На выходе открылась новая замечательная перспектива выплеснуть ярость. Воспитанная леди никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяла себе хлопать дверью… Какое же это оказалось удовольствие! Грохот разнесся по опустевшему на время спектакля театру и наверняка напугал посапывающего на скамеечке дядюшку-гардеробщика на первом этаже.
Мы, родовитые аристократки, вышколенные учителями хороших манер, выдрессированные, как ручные химеры, лишаем себя стольких маленьких радостей, известных обычным людям! При случае обязательно повторю.
Если кучер и был против поездки в Ос-Арэт, то не высказал ни слова претензии. Буркнул, что выберет самый безопасный маршрут, закрыл дверцу и пристегнул лошадей. Когда огни королевского театра сменились на фонари, а за окном замелькали узкие извилистые улицы Но-Ирэ, города ветров, где даже в солнечную погоду в проулках гуляли сквозняки, меня затрясло крупной дрожью. Казалось, я страшно замерзла. Завернулась в плед, потом накинула еще один. Стянула туфли и спрятала ноги, кое-как нахохлившись на узком сиденье. Однако согреться не получилось.
На въезде в город я попросила кучера ехать прямиком в академию. Нас пропустили через высокие ворота Ос-Арэта неохотно, лишь отыскав мое имя в длинном списке студентов. Оставив вознице денег на завтрак и на комнату для отдыха, которую можно было снять в замке за скромную сумму, я зашагала к общежитским дверям.
