Общаясь с Силием и наблюдая за ним, Анней сразу понял, что молодой аристократ лишь прикидывается невинной овечкой, на самом же деле исподволь руководит Мессалиной и сам подталкивает её к той гнусной авантюре, о которой донесла Кальпурния. Вывод напрашивался один: мальчишку надо деликатным способом убрать от императрицы, и всё уладится. Она немного потоскует и успокоится. А уж коли совсем невмоготу ей будет без любовника, то несложно найти другого, столь же стройного и светлокудрого, кто не станет зариться на императорское кресло. А этого можно припугнуть, и он без оглядки помчится к своей Юнии. Они быстро помирятся. Ну а если окажется строптивцем, то придётся выслать. С той же Юнией, чтоб не разрушать семью.
Анней знал, что Нарцисс вряд ли согласится на столь мягкие условия. Но Гай аристократ, его смертная казнь наделает много шума, и любовная история получит огласку, а это императору вовсе не нужно, коли он сам разрешил им встречаться да ещё подарил любовнику жены особняк рядом с дворцом. С этим грек не поспорит. Силий же пуглив, на этом можно сыграть. Метелл сам готов с ним поработать, доверительные отношения тут помогут. Таинник разъяснит младенцу, что случается с упрямцами, жаждущими власти.
Он безжалостно нахлёстывал коня, поспешая по грязной, размокшей под дождём дороге к морю. Но чем ближе Анней подбирался к портовому городку, тем сильнее бил в лицо ветер. Даже его жеребец крутил мордой, отворачиваясь от резких холодных струй.
Нарцисс наверняка нежится в тёплой постельке и видит сладкие сны. Он не любит, когда его будят за полночь, плохо при этом соображает и становится раздражительным. Не самый подходящий момент для того, чтобы грек спокойно принял все условия.
В последнее время таинник стал его опасаться. Советник не забыл, что Метелл отказался выполнить его задание, да ещё постоянно высказывает сомнения. Нарциссу приходится тратить силы и убеждать Аннея, вместо того чтобы отдать приказ, заранее зная, что его в точности исполнят. От таких отношений любой начальник откажется. Но Метелл ничего не может с собой сделать. То ли он давно перерос должность молчаливого исполнителя, то ли никогда им не был. Скорее второе. А значит, не стоило и браться. Однако грек как-то обольстил, уговорил, заставил, и оба встали перед выбором: что делать? Жить по формуле «иди со мной» не получается. Анней ходит сам по себе. Вся сложность ещё и в том, что с такой службы добровольно не уходят. Никто никаким клятвам Аннея не поверит. Таинник даже знает, как его уберут. Пошлют с заданием в Сирию или в Германию. Скорее всего, в Сирию, там у советника немало преданных людей, которые знают своё дело. Яд или кинжал. Оттуда привезут и похоронят с почестями: пал в борьбе с врагами. Бывший раб обронит слезу. Однако мало приятного в такой истории.
Пока добрался до Остии, Метелл промок до нитки. С трудом нашёл дом, где остановился первый советник, разбудил его.
— У вас найдётся немного вина, ваша милость, у меня зуб на зуб не попадает...
Нарцисс поморщился, точно от боли, взглянул в сторону двери, за которой шумел дождь, потом на капли, стекающие с плаща вошедшего, и поднял слугу, повелев ему принести вина, сыра, зелени и лепёшек. Ум советника в таких ситуациях брал верх.
— До утра нельзя было подождать? — спросил он.
— Было бы желательно взять мальчишку нынешним утром, когда он сам того не ожидает.
— А что он натворил?
— Они сегодня справляли во дворце свадьбу.
— Вот как...
Это известие наконец взбодрило советника. Расторопный и молчаливый слуга принёс вина и еды, растопил камин. Советник наполнил чаши, кивнул, и Анней выпил свою до дна и лишь после этого снял плащ. Ему нужно было согреться.
— Левий, принеси сухую одежду! — крикнул грек.
Слуга принёс несколько тёплых рубах, старую плотную тогу и грубую пенулу из овечьей шкуры.
— Переоденься, — сказал таиннику грек и снова наполнил чашу, — выпей ещё вина и расскажи всё по порядку.
Анней переоделся, выпил вина, чувствуя, как тепло постепенно разливается по телу, вытесняя озноб. Таинник отломил себе сыра, кусок лепёшки и стал рассказывать. Без всяких подробностей, скупо, описывая лишь события прошедшего дня и вечера. Нарцисс спросил о гостях, и Метелл их перечислил.
— Это походило на глупый фарс, разыгранный любителями площадных зрелищ. Нимфы, сатиры, ряженый Юпитер, вопли, танцы, подогреваемые виноградным соком и вином. Так веселятся дети, когда родители оставили их на время одних, — усмехнулся Метелл. — Гай Силий хоть и пыжился изображать жениха, но явно трусил. Его стоит припугнуть, и он даст деру из дворца и впредь станет за три версты его обходить. Ну а если заупрямится, то можно будет и выслать для острастки. Я берусь с ним поговорить, и, думаю, мне удастся убедить его кое в чём.
Нарцисс не проронил ни слова. Аннею не понравилась столь долгая пауза. Снова вошёл слуга, вытер лужу на полу, оставшуюся от мокрого плаща, подкинул дров в камин, взглянул на хозяина, но тот не подал никакого знака, и Левий удалился. «Неужели грек так вымуштровал служку! Обычно они все ленивые и ворчливые, а тут подняли среди ночи, и ходит как шёлковый! — восхитился в душе таинник. — Чудо, да и только!»
— Они оба слишком молоды и легкомысленны, чтобы отдавать себе отчёт в том, что творят, — улыбнувшись, продолжил Метелл. — Наша с вами задача, как вы когда-то изволили выразиться, предотвратить худшее, а значит, благо заключено в том, дабы разделить эту парочку, и как можно скорее. Императрица скоро перебесится и станет примерной супругой, так со всеми случается...
Советник еле заметно покивал головой, что можно было принять за согласие со словами таинника. Анней успокоился, допил вино, съел ещё кусок сыра с зеленью.
— Возможно, и так, только я вижу у этой парочки твёрдое стремление добраться до власти. Британику семь лет, он весьма смышлён и вполне может быть провозглашён императором, но тогда больше десяти лет империей будет править Мессалина со своим дурачком. Она превратит её в один огромный лупанарий. Когда я это себе представляю, мороз подирает по коже. Ты по доброте душевной опять возразишь, скажешь: щёлкнем по носу обоих — они разбегутся и забудут о своих коварных планах. Вряд ли. Слишком сладка, заманчива эта мечта, слишком она легко достижима. Они затаятся, а затем всё провернут так ловко, что мы однажды проснёмся под рёв гвардейцев, провозглашающих Британика и её мать. Слишком много уже недовольных Клавдием. Меня она уничтожит в тот же день, та же участь ожидает и тебя, мой друг, ибо ты их предал сегодня, а такое не прощается. Поэтому ради спасения собственных шкур мы обязаны предотвратить любую возможность переворота. Я логично рассуждаю? — Нарцисс прищурил глаза, ожидая ответа.
— В принципе да.
— Вот уже хорошо. — Усмешка скользнула по усталому лицу советника. — А что же не даёт твоей душе, Анней, разделить мои убеждения полностью?
Нарцисс говорил снисходительно, как, наверное, Ментор в отсутствие Одиссея наставлял его сына Телемаха, хотя Метелл был почти одних лет с греком. И таинник понимал, к чему ведёт первый советник. Он устал от яростной борьбы с Мессалиной, одолеть которую не смог, и теперь вот подвернулся удобный случай с нею расправиться, отомстить за все свои унижения. Но за этим мщением скрывалось и нечто унизительное, ибо, несмотря на все доказательства, зрелому мужчине было негоже пользоваться слабостью женщины, тем более молодой и ветреной. Первый советник и сам хорошо это понимал, потому и хотел найти в Аннее единомышленника.
