Нарцисс с императором, прислугой и охраной выехали из Остии в полдень. Погода разгулялась, дождь кончился, и даже выглянуло солнце. Клавдия несли в паланкине, он не любил ездить на лошадях, и путь в Рим занял почти пять часов.
Император был доволен размахом строительства гавани, которая через полгода должна была вступить в строй. Его принимали пышно, с почётом, устроили большой обед, в течение которого говорились хвалебные речи, и Клавдий даже раскраснелся от похвал. Потому и возвращался он в благодушном настроении, и Нарцисс не знал, как подступиться к правителю с неприятным разговором об императрице и её любовнике, да ещё о своём самовольном приказе на арест Мессалины. Первый советник слез с коня и пошёл пешком рядом с паланкином императора, дав сигнал слугам нести государя помедленнее.
— Ваше величество, осмелюсь нарушить ваше уединение для срочного сообщения, — нервно заговорил Нарцисс.
— Слушаю тебя, дружок, — жуя финики и выплёвывая косточки, беззаботно ответил властитель.
— Ваша жена готовила заговор, чтобы, устранив вас, возвести на престол Британика, а поскольку он не достиг ещё совершеннолетия, управлять империей она решила вместе со своим новым дружком Гаем Силием. Вчера, во время вашего отсутствия во дворце, они сыграли свадьбу, и я, оберегая вашу безопасность, отдал приказ об аресте этого мальчишки и вашей супруги...
Правитель, выслушав эти новости, помрачнел и перестал жевать, но, едва услышал об аресте жены, он тут же встрепенулся, и глаза его округлились.
— Как об аресте?! Вы что себе позволяете?! — рассердился он.
— Я не арестовал вашу жену, я отправил её в дом к матери, чтобы она призадумалась о том, что хотела совершить. Ведь речь шла о вашем убийстве. Мессалина хотела убить вас, государь, и я не мог равнодушно взирать на это! — повысил голос Нарцисс. — Не мог, ваше величество!
Клавдий не ответил, нахмурился, отодвинул от себя поднос со сладостями, закутался в меховую шкуру.
— Это он её подучил, она не виновата, — проговорил, не глядя на советника, император.
— Я бы не стал так утверждать, — произнёс грек.
Император бросил на него резкий, преисполненный обиды взгляд.
— У тебя есть доказательства?
— У меня есть изложение разговоров вашей супруги с этим мальчишкой, где она обещает ему, что он, став её мужем, будет вместе с ней управлять империей и сам выберет себе любую должность. Этот разговор слышала Кальпурния, и она первая обеспокоилась за вашу судьбу, ваше величество. В словах Мессалины ей послышался явный заговор. И я, внедрив в окружение этого мальчишки своего человека, убедился, что так оно и есть. Я давно знал об этом, но не решался что-либо предпринять, не хотел причинять вам боль. Вчера же, когда ваша жена устроила пышную свадьбу во дворце со своим красавчиком, я не выдержал и взорвался от обиды за вас, потому что вы для меня как отец. Больше, чем отец. И ещё забота о вашей безопасности заставила меня принять столь суровые меры. — Первый советник прослезился, выдержал паузу и с обидой добавил: — Если я поступил неправильно, то готов хоть сегодня уйти со своего поста.
Он замолчал, и Клавдий запыхтел, как бы возражая последним словам грека. Тот намеренно выставил этот последний козырь, зная, как самодержец заинтересован в его работе.
— Ни к чему выговаривать мне эти обиды, Нарцисс, мы много раз беседовали с тобой на эту тему... Но сейчас я тебе верю... — Голос правителя неожиданно дрогнул. — Да, мне больно, мне очень больно. Я ведь люблю её...
Он засопел и расплакался. Слёзы градом брызнули из глаз, и Клавдий, не найдя платка, стал вытирать их ладонями, размазывая по щекам. Нарцисс, не в силах это видеть, отвернулся. Он злился на императора за его слабость к Мессалине. «Ну что, что он в ней нашёл, в этой поганой шлюхе, которая отдавалась в лупанарии даже чёрным рабам, а теперь готова умертвить своего благодетеля ради вертлявого мальчишки, — возмущался в душе первый советник, — и как только боги всё это терпят?!»
Слегка успокоившись, Клавдий снова стал всхлипывать, заревел, слуги стали оглядываться, но грек дал им знак, чтобы они продолжали движение. Паланкин покачивало, и властитель, вдоволь наплакавшись, неожиданно заснул.
«Теперь проспит до самого Рима, — с облегчением подумал Нарцисс. — И такой исход неплох. Он одобрил мои действия, а это главное!»
Он вскочил на лошадь, достал сыр и стал жадно есть на ходу, запивая терпким красным вином. Поймал себя на мысли, что, общаясь с Клавдием, потихоньку стал перенимать его привычки, теперь вот и ест на ходу. Затем растолстеет, как и он. А что потом?
На середине пути их перехватил гонец: Сардак докладывал, что Гай Силий схвачен и находится у него, а Мессалина отправлена к матери под домашний арест, что Луций Вителлий отказался участвовать в этой акции, больше того, даже воспротивился и требует вернуть императрицу во дворец.
Советник задумался. Луций человек влиятельный, и он принял сторону императрицы, значит, решил убрать его, Нарцисса, чтобы иметь безраздельное влияние на правителя. Тогда их с Сардаком ждёт плаха или ссылка на один из безлюдных островов в Тирренском море. Грек разбудил властителя.
— Сардак прислал мне донесение, пишет, что во время свадьбы Мессалина объявила Гая Силия императором и возложила на него корону, ваша светлость. Теперь в империи два императора.
— Как это — два императора? — воскликнул самодержец.
— И всё это было сделано при большом стечении народа, во дворце. Собравшиеся ликовали.
— Но это невозможно!
— Это бунт, ваше величество! Разрешите временно принять всё командование на себя, чтобы подавить его?
— Хорошо-хорошо, я не против, — растерянно пробормотал Клавдий.
Вернувшись вечером в Рим, Нарцисс не повёз императора во дворец, опасаясь наёмных убийц, а приказал слугам нести его в лагерь гвардейцев. Перепуганный правитель не смел возражать. Заявившись к гвардейцам, советник в присутствии государя объявил: в Риме раскрыт заговор против самодержца, и командование гвардейцами он возложил на него. Клавдий подтвердил. Советник поместил государя в одну из преторианских казарм, поставив двойную охрану. Однако, несмотря на испуг и страхи, нагоняемые на него советником, властитель захотел тотчас же переговорить с женой.
— Я бы осмелился предложить вам, ваша величество, перенести этот важный разговор на завтрашнее утро, — заюлил советник. — Она находится вне дворца, в материнском доме, мы специально там её спрятали, ибо, возможно, какие-то враждебные нам силы решили воспользоваться именем императрицы, дабы совершить этот переворот. А почувствовав, что их умысел может быть раскрыт, они постараются убить Валерию Мессалину. Есть в том большая опасность, и меня беспокоит прежде всего жизнь государыни.
Правитель задумался, хотя по его лицу было заметно, что эти слова советника его не очень обрадовали.
— Возьмите гвардейцев и под их охраной привезите её сюда. Здесь ей будет лучше.
