– Знаешь, твоя жизнь могла бы быть намного лучше, – сказала она.
Я припомнил фотографии, которые видел в доме: моя мать – совсем молодая женщина, полная надежд и мечтаний, так задорно смеется, словно весь мир полон для нее радости. Прямо сейчас контраст был разительным.
– Ма, – произнес я. – Это я. Пол.
Она уставилась на меня. Меня беспокоило, что мать может отреагировать так, как во время моего первого визита, но нет: через секунду выражение ее лица изменилось, печаль сменилась чем-то более светлым, хотя и перемешанным по-прежнему с меланхолией и растерянностью.
– Ты так вырос… – произнесла она.
– Так и есть.
– Да, я знаю. Или, по крайней мере, ты так только думаешь. Все так думают в твоем возрасте. Но это не мешает мне волноваться за тебя. За своего сына, который один-одинешенек вышел в огромный, бескрайний мир.
Я сглотнул.
Она не была со мной прямо сейчас, но я знал, где сейчас ее разум и что он там видит. Мне не надо было закрывать глаза, чтобы представить себе тот последний день на вокзале, когда мы вместе дожидались поезда. Я уезжал поступать в университет, мои сумки стояли на платформе рядом со мной. Хорошо помню, что она мне тогда сказала.
«Не успеешь оглянуться, вот уже и Рождество».
Теперь же мать просто грустно улыбнулась.
– И я знаю, что ты уже не вернешься, – добавила она.
Несколько секунд я просто молчал. Точно так же, как и в тот раз.
А потом наклонился к ней и тихо произнес:
– Нет, не вернусь. Прости.
– Тебе не нужно просить прощения.
– Тебе из-за этого грустно?
Мать легонько покачала головой, а потом подняла взгляд к потолку и опять улыбнулась, на сей раз скорее самой себе.
– Я буду по тебе сильно скучать, – сказала она. – Но я рада за тебя. Я хочу, чтобы ты вышел в люди и делал великие дела. Это все, чего мне всегда хотелось. Чтобы ты избавился от этого места и всего, что тут произошло. Мне хотелось бы забросить тебя как можно дальше, чтобы ты вырос большим и сильным в каких-нибудь краях получше наших. Чтобы у тебя была достойная жизнь. Мне все равно, если ты даже вообще ни разу не подумаешь обо мне. Главное, что это я буду о тебе думать.
Я ничего не ответил. Я не знал, что происходило в голове моей матери в тот день, а у самого меня никогда не было детей, чтобы я смог лучше понять идею той безоговорочной жертвы, которую она была готова принести.
«Это все, чего мне всегда хотелось».
«Чтобы ты избавился от этого места и всего, что тут произошло».
Все эти годы мать знала об этих убийствах, совершенных подражателями. Сохранила газеты с подробностями связанных со мной преступлений, о которых я блаженно не имел ни малейшего представления. Позволила мне осуществить свой спасительный побег, а потом в мое отсутствие безропотно несла ту ношу, которая должна была лежать на моих плечах.
Она защищала меня.
– Я поднимался на чердак, ма, – сказал я.
При этих моих словах ее улыбка дрогнула. Как будто сказанное мной вызвало помехи на приеме, перебив ясный сигнал, который она получала, – словно по экрану ее воспоминаний вместо изображения вдруг побежали косые дергающиеся полосы. Я сразу же пожалел об этих словах. Если все эти годы мать делала все это ради меня, то теперь явно наступил мой черед взвалить на себя эту ношу. Главное, чтобы ничто не омрачало ее последние дни и часы.
– Что это было? – спросила она.
– Ничего, ма.
Мать размеренно дышала. Текли секунды.
А потом она слегка нахмурилась и произнесла:
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Что?
Опять тишина. Лишь тихое дыхание.
– Я просто не могу вспомнить, что именно, – наконец сказала она.
Я все ждал. Я понятия не имел, о каком времени и месте мать теперь говорила, поскольку мои собственные слова явно сбили ее с толку. Была ли она по-прежнему на вокзале вместе со мной в тот день? Или эти ее мысли пришли откуда-то совершенно из другого места?
Но ответ на этот вопрос я так и не получил. В каком бы мире сновидений моя мать ни пребывала до моего прихода, теперь она вновь вернулась туда.
12
«Вы хотите сказать, что моего сына убили из-за какого-то призрака?»
Вернувшись в отдел, Аманда все еще обдумывала этот вопрос. И вместо того чтобы направиться прямиком к себе в кабинет, вошла в лифт и нажала на кнопку цокольного этажа.
Это было явно самое подходящее место для призраков. Хотя все остальное здание несколько лет назад подновили, полуподвал так и остался в первозданном виде. Краска лохмотьями отваливалась со стен, словно содранная ногтями, а пара ламп на потолке судорожно помигивали, когда она проходила под ними. В коридорах здесь царила тишина, если не считать вездесущего гудения. Когда бы Аманда здесь ни оказывалась, она так и не могла до конца понять: то ли этот звук издают люминесцентные трубки наверху, то ли проводка в стенах, то ли что-то еще. Или какой из этих вариантов ее больше всего нервирует.
Вот наконец и «темная комната».
Дойдя до нее, Аманда постучалась и подождала. Пусть даже ей не особо нравилось бывать здесь, сейчас казалось, что проще заглянуть сюда лично, чем снять телефонную трубку или отправить сообщение по электронке.
Внутри послышалась какая-то возня, и через несколько секунд дверь открылась. Детектив Тео Роуэн имел привычку открывать дверь не так широко, как ожидаешь, – это всегда напоминало ей о тех людях, которые накидывают дверную цепочку при появлении нежданного гостя. Но репутация, которой Тео пользовался в отделе, была основана прежде всего на работе, которую он выполнял. Аманда представляла, как удивились бы при личной встрече с ним люди, которые о нем только слышали, но никогда не видели. Тео, которому не исполнилось еще и тридцати, отличался атлетическим сложением и густой копной вьющихся светлых волос. И несмотря на то что слухи про него ходили жутковатые, улыбка у него была приятная. Прямо как сейчас.
– О, Аманда!
– Привет, Тео.
Хотя улыбка осталась, дверь не открылась шире.
– Чему обязан таким удовольствием? – спросил Тео.
– Мне нужна помощь, чтобы кое-кого найти.
Оба знали, что это не входит в его служебные обязанности. Но, безуспешно испробовав все обычные каналы, Аманда решила, что Тео сумеет найти к решению ее задачи несколько иной подход. Не то чтобы особо незаконный – скорее, скажем так, несколько более нестандартный, чем это предписывается правилами и регламентами.
И еще она предполагала, что его просто заинтригует подобная перспектива. И оказалась права. Через секунду дверь открылась как следует.
