Билли прихватил свой собственный рюкзак – старый и довольно грязный армейский вещмешок. Он вытащил из него нож и рогатку «Черная вдова» – внушительного вида штуковину фабричного изготовления с откидывающимся упором для руки, причем последнюю передал Чарли, а нож оставил себе, вертя его в руках и пробуя заточку. Рогатку я уже видел раньше, однако нож заставил меня занервничать. Он был дюймов шести в длину, с зазубренным лезвием и злобным изгибом у кончика, и даже в том слабом свете, что улавливал металл, на поверхности клинка были заметны многочисленные царапины. Я представил себе, как Билли в мастерской своего отца затачивает этот нож по инструкции, вычитанной в одном из своих любимых журналов.
Какое-то время слышалось лишь ширканье земли под кедами, пока Чарли искал подходящий камешек для рогатки. Найдя его, он закрепил упор «Черной вдовы» на предплечье, зажал камешек в кожаной вставке трубчатой резинки и растянул ее на всю длину.
Я услышал, как она потрескивает, натягиваясь.
Он прикрыл один глаз для точности, а потом вдруг резко повернулся и прицелился мне прямо в лицо.
– Блин!
Я инстинктивно среагировал, прикрыв глаза и выбросив перед собой руку. Чарли двинулся так быстро, что мозг сам дорисовал все остальное, и я уже вообразил себе резкую боль в глазу. Но ее не последовало. Когда я опустил руку и вновь посмотрел на него, Чарли улыбался мне, теперь целясь куда-то в землю.
– Что, подловил? – хмыкнул он.
– Господи, чувак… – Сердце у меня билось так быстро, что было трудно произносить слова. – Что ты, блин, творишь?
– Просто прикалываюсь.
Но беспечность в голосе не добралась до его глаз. Отвернувшись, он прицелился в одно из деревьев. Я сглотнул, пытаясь успокоиться.
Если б его рука тогда сорвалась, он наверняка меня убил бы.
«Надо что-то делать».
Так и подмывало что-то предпринять, но рогатка была по-прежнему у него. И Билли теперь придвинулся ближе, принявшись тыкать острием ножа в соседнее дерево. Как если бы пытаясь не заколоть его, а лишь помучить из пустого любопытства, с ничего не выражающим лицом.
«Я больше не знаю этих людей».
– Гудболд, – произнес Чарли.
И выстрелил. Камешек промелькнул слишком быстро, чтобы проследить его траекторию, но неподалеку послышался жуткий треск, и, посмотрев туда, я действительно на миг увидел Гудболда, стоящего там, – один глаз наливается красным, череп над ухом разлетается в пыль. Потом это опять стало просто деревом. Выстрел Чарли вырвал кусок коры примерно на высоте человеческой головы.
– В самый лобешник, – сказал он.
Я помотал головой – то ли выражая несогласие, то ли чтобы просто стряхнуть наваждение, вызванное его словами.
– Не в лобешник, – возразил я. – Скорее в глаз.
– В глаз так в глаз. Все равно прямо ему в мозги – или что там у него за них сходит. Ты следующий, Джеймс.
Чарли протянул ему рогатку, и Джеймс нерешительно взял ее, шаря взглядом по земле в поисках камешка. Найдя подходящий, он вложил его в резинку и встал, широко расставив ноги и неуклюже целясь в то же самое дерево, в которое стрелял Чарли.
– Чуть левее, – подсказал тот.
Обращение с оружием не было для Джеймса чем-то естественным. Было ясно, что он уже приготовился промазать – точно так же, как это происходило с ним на спортплощадке. Пока он целился, Чарли тронул его за руку, мягко направляя его.
– Еще чуть-чуть.
А потом уже практически шепотом:
– И чуть выше. Вот так. А теперь – видишь там Гудболда?
Один глаз у Джемса был закрыт, вид сосредоточенный.
– Да.
– Тогда давай.
Джеймс отпустил резинку, но слегка придержал ее в последний момент. Камешек улетел куда-то в кусты, и он опустил рогатку с удрученным выражением на лице.
– Просто нужно потренироваться, – сказал Чарли. – Давай еще разок.
Джеймс вложил в резинку еще один камешек.
– Жаль, что нельзя сделать это с ним в реальной жизни.
– Обязательно сделаем.
На несколько секунд время на поляне воцарилась тишина, не считая размеренных тычков Билли в дерево. Я бросил взгляд на Чарли. Уверенность, что звучала в его голосе, зеркально отображалась у него на лице. Вид у него был совершенно спокойный. И совершено серьезный.
– В каком это смысле? – спросил я. С кем-нибудь другим я принял бы это за пустую похвальбу, но Чарли редко что-нибудь предлагал, не намереваясь это выполнить.
Он посмотрел на меня, после чего размеренно произнес:
– Мы в натуре убьем его.
– Я не… я не думаю, что нам следует это делать.
– Почему нет? Этот мужик – жлоб и бычара. И еще педофил.
– Что-то я сомневаюсь, что он педофил.
– Да ну? – Чарли нахмурился. – А как бы ты назвал человека, который заставляет мальчиков раздеваться перед ним?
Лично я всегда считал, что Гудболд – это всего лишь взрослая версия Хейга.
– Он просто бычара, – сказал я.
– Нет, хуже.
– Может быть. Но, господи… Даже если и так, это вовсе не означает, что мы можем так вот запросто убить его. – Я помотал головой – весь этот разговор просто не укладывался в голове. – Помимо всего прочего, я не хочу, чтобы кто-то из нас попал в тюрьму.
– Вовсе не обязательно, – сказал Чарли.
– Ну да, как же!
– Потому что это сделает за нас наш друг Красные Руки.
И вновь я мог понять по его голосу и выражению лица, что говорит он абсолютно серьезно. Я обвел взглядом лес, чувствуя себя еще более неуютно, чем всегда. «И что же это тогда за мистер Красные Руки?» Чарли так тогда и не ответил на мой вопрос, но в глубине души никто из нас этого и не требовал. Явно имелся в виду призрак, который, как он уверял, обитает в этом лесу и которого он также вызывал в мир своих снов. И по какой-то странной причине казалось, что как раз многозначительное умалчивание данного факта и делает всю эту историю более правдоподобной. Когда люди думают, что сами обо всем догадались, то более склонны держать это за правду. Единственное, чего я тогда не понимал, – так это зачем это ему вообще понадобилось.
Теперь я смотрел на Джеймса и Билли. Похоже, слова Чарли не вызвали у обоих абсолютно никакого недоумения.
В голову пришла все та же мысль:
«Я больше не знаю этих людей».
– Но он же ненастоящий, – осторожно произнес я. – Это всего лишь сон.
– Ты так говоришь, потому что просто не видел его.
– Нет, я так говорю, потому что просто быть такого не может.
– Джеймс?
Мы оба повернулись к Джеймсу, который с неловким видом уставился в почерневшую землю.
