Он держался чуть позади меня, но светил прямо перед собой, и в свете фонарика лес казался каким-то сверхъестественным и неземным. Деревья прямо по бокам от меня были ярко освещены, демонстрируя каждую трещинку своей пористой коры, и я мог кое-как разглядеть ковер из перепутанной травы прямо у себя под ногами. Но свет проникал совсем недалеко. Стоило поднять взгляд от земли, как передо мной оказывался огромный черный зрачок – или дыра, в которую я вел нас обоих.
Пока мы шли, я начал терять представление о направлении, в котором мы двигались, – хотя сейчас это вряд ли имело какое-то значение. Через несколько минут я заметил слева подходящий просвет между деревьями – не тропу, но пробраться можно, – и вот тут-то и решил окончательно увести своего конвоира подальше от более-менее нахоженных маршрутов.
– Нам сюда.
– Ты уверен?
Из ближайшего древесного ствола на высоте пояса торчал толстый сук, с которого свисал пучок веток потоньше, словно занесенные над роялем пальцы скелета. Я мотнул на них головой, как на знакомый ориентир.
– Уверен.
Я решительно шагнул туда, надеясь, что этот просвет не заведет нас в тупик. Удача оказалась на моей стороне. Чуть дальше возник еще один похожий просвет, на сей раз справа, и я свернул туда, заводя нас еще глубже в чащу.
Оказавшаяся на пути ветка упруго соскользнула у меня с плеча. Остальные я неуклюже пытался раздвигать скованными руками на ходу. Чем дальше мы углублялись в лес, тем меньше толку было от фонарика. Из-за теней, которые деревья отбрасывали друг на друга, все вокруг казалось каким-то изломанным. В гробовом безмолвии слышались лишь хруст и пощелкивание сухих веток у нас под ногами, пока мы все дальше и дальше уходили от всего остального мира.
«Неблизко, – сказал я ему. – С милю или около того».
Естественно, никакой конечной точки у меня в голове не имелось. Никакой реальной мысли относительно того, куда я веду этого человека или что произойдет, когда мы туда доберемся.
Вдруг – провал в земле.
Я пошатнулся и едва не упал. Буквально в шаге от нас зиял глубокий овраг с осыпающимися краями, другая сторона которого скрывалась где-то во тьме.
«Сохраняй спокойствие!»
Пути дальше не было, так что я отвернул влево, осторожно поднимая ноги над путаницей растительности у самой земли.
– Тут смотрите под ноги, – посоветовал я.
Мне оставалось лишь надеяться. Я хорошо помнил, что представлял собой этот лес – как часто казалось, что это не ты идешь сквозь него, а он сам перемещается вокруг тебя, – и молча молил его поставить недостающую деталь на место, что очень помогло бы мне сейчас.
Удача опять мне сопутствовала. Чуть дальше края оврага сомкнулись, и я опять смог вести нас вправо. Казалось, что теперь поселок остался где-то очень далеко позади.
– Сколько еще? – спросил мужчина.
– Еще порядком.
Но я мог судить по молчанию, которое последовало за моим ответом, что его терпение уже на исходе. Мне нужно было отвлечь его, пока я заводил нас еще глубже.
– Зачем вы это делаете? – спросил я.
Нет ответа.
– Кто вы? Вроде военный, насколько я понимаю?
И вновь он ничего не сказал. Но на сей раз мне показалось, что мужчина по крайней мере обдумывает вопрос.
– Когда-то был военным, – произнес он в конце концов. – Довольно долго. И мне приходилось делать очень плохие вещи. Вещи, которых я сейчас стыжусь. А потом я был отцом, и все начинало опять казаться нормальным.
Его голос звучал так бесцветно, так пусто, так что вроде теперь я все наконец понял. Очевидно, это был отец того парнишки в Фезербэнке, про которого мне рассказывала Аманда. Из-за того, что Чарли так и не нашли, погиб его сын, и это сломало его. Вот почему он здесь и делает то, что делает. Убитый горем отец пытается хоть что-то исправить.
– Сочувствую, – сказал я.
– Помалкивай.
– Я был всего лишь подростком. И хотел как лучше. Я и представить не мог, к чему это приведет – что другие подростки будут копировать то, что сделал Чарли. Я искренне думал, что все это уже давно забыто!
И тут мое время вышло.
Выступив из-за деревьев, я понял, что уперся в тупик. Здесь в земле открылось еще одно огромное углубление, по краям которого топорщились древесные корни – словно черные вены, вылезшие из взрезанной плоти земли. Дальше пути не было. Территория слева сплошь заросла и была непроходима. Справа оставался лишь крошечный кусочек земли, который заканчивался густой стеной деревьев – трава и заросли ежевики между ними выглядели столь же неприступно, как мотки колючей проволоки.
Ну вот и пришли…
– Здесь, – сказал я.
Мужчина шагнул вперед, встав рядом со мной почти вплотную. С сильно бьющимся сердцем я указал на какой-то участок земли чуть правее преградившего нам путь оврага. Он повел туда лучом фонарика, двигая им туда-сюда и пытаясь отыскать старый колодец, которого там, естественно, не было.
– Где?
«Обычно ты был более решительным…»
Я быстро выбросил вперед руки, так что фонарик ударил его по лицу, а потом как можно сильнее оттолкнул его от себя плечом – с такой же силой, как, помню, тогда проходил через того парня на регбийном поле. Он отлетел назад, завалившись на спину – не через край, как я хотел, но по крайней мере достаточно далеко, чтобы я успел отпрянуть назад в ту сторону, с которой мы пришли.
И тут же со всех ног броситься в темноту.
41
«Вы хотите сказать, что моего сына убили из-за какого-то призрака?»
Этот вопрос задал ей Дин Прайс. Но когда Аманда пулей неслась в машине по темной автомагистрали в сторону поселка Гриттен-Вуд, в голове постоянно звучало то, что говорила ей в тот день Мэри Прайс.
«Дин служил в армии, воевал».
«Только после того, как Дин уволился из армии, они оба начали понемногу сближаться».
«Дин всегда был практическим человеком. Решальщиком проблем».
В тот момент Аманда заметила, что это не та проблема, которую вообще кто-то может решить, но теперь гадала, так ли это. Юного Майкла Прайса убили из-за того, что Чарли Крабтри так и не нашли. Загадка его исчезновения по-прежнему отбрасывала на все свою черную тень, заставляя страдать ни в чем не повинных людей. А это проблема, которую все-таки можно решить, разве не так?
Если у тебя есть соответствующая подготовка и железная воля.
Если тебе незачем больше жить.
В отделе полиции, в котором они встретились, Мэри сообщила ей, что Дин три дня назад ушел из дому, и с тех пор от него нет никаких известий. Его телефон выключен. И совершенно непонятно, что у него на уме.
