— Слава… — на Кате не только лица не было, у ней не было и голоса. — Тебя изнасиловали, да?
— Дура! — выкрикнула я.
Вскочила с кровати, вытащила из стола листок и написала кривым почерком цифры домашнего телефона Сомовых.
— Катя, позвони. Попроси Женю к телефону.
— Почему я? А сама?
— Они могут узнать мой голос и не ответить.
— Кто они? — моргала моя четырнадцатилетняя сестренка, как какой-то лопух.
— Не будь дурой! Сомовы, кто еще!
— Так поздно ж… — не выдала сестра другого удивления.
Электронные часы зеленели одиннадцатью часами ночи.
— Иди звони!
Я схватила с пола сумку… Какое счастье, что она не осталась в Шестерке. Никто не узнает про меня. Нашему счастью помогла привычка всегда носить сумку через плечо, даже в машине.
Катя вернулась ровно через минуту.
— Его нет дома.
Я стиснула зубы, но рыдания не сдержала: рухнула на кровать и заколотила по подушке кулаками.
7. Любовь Львовна
Я снова лежала мордой в подушку, но не плакала — дышала, тяжело… Я обязана держать себя в руках. Мне тридцать семь лет. Я не девочка. Я женщина. Свободная. С трёхлетней дочкой на руках. Неужели мои нервы не в состоянии пережить встречу с прошлым? С прошлым, давно похороненным… Нет, давно умершим, но не преданным земле.
Да, я хотела этот дом, чтобы закрыть дверь, которую не закрыла в отношениях с Джеком. Об его свадьбе сообщила мне мама, и я попросила ее довольно грубо оставить все подробности при себе. Мне было больно, очень. Я не ждала, что Сомов купит билет Екатеринбург-Москва. Я честно пыталась его забыть, но не могла. Ходила даже на встречи вслепую, но не пускала никого в свою постель. И все же вышла замуж не ему назло. Было бы глупо и было не за кого… С Владом я познакомилась на практике после четвертого курса, но стала жить с ним лишь после диплома, а поженились мы только, когда моя мать настояла, чтобы мы узаконили свои отношения. Но жили-то мы для себя и для себя развелись… Для нашего будущего. Счастливого.
Я пошла к свекрови с тяжелым сердцем, понимая, что она не поймет, но без ее помощи нашего будущего могло и не быть.
— Любовь Львовна, я была уверена, что Ярослав согласится поехать со мной…
Под ее ледяным взглядом я замолчала.
— Как твой муж на это согласился?
— Оставить Ярослава в Москве?
— Нет! Отпустить тебя в Ленинград.
— Это было обоюдное решение. Даже скорее решение Влада… — начала я вилять. — Это моя возможность вернуться в офис, не будучи его тенью…
Зря я это начала: свекровь всегда была против моей работы. Отыгрывала на мне свои мечты жить королевой при богатом муже. Отец Влада умер довольно рано, и она всю жизнь тащила на себе сына, отказывая себе во всем, только бы у Владика все было самое лучшее. И репетиторы, и колбаса твердого копчения. Сейчас ей не нужно было ничего говорить. Я прекрасно читала в злом взгляде все ее скудные мысли: Ишь, карьеру она захотела! Да кто ты такая! Ты — мать прежде всего. Тебе денег, что ли, не хватает? Так еще не красишься, можно на краске для волос сэкономить…
— Предохраняться надо было! — бросила вдруг свекровь. — Зачем вторую родила, раз и первый не нужен!
Я пыталась говорить со свекровью без эмоций, но она не слышала меня, уверенная, что я не мать, если могу жить без сына. Не могу, но должна.
— Тринадцать лет — это уже личность, с которой нужно считаться. У него тут друзья и прочие дела… А у меня там возможность карьерного роста. Дети не оценят наших жертв.
Свекровь молчала.
— Мы все решили. Нам только до школы перекантоваться нужно, а потом они с папой нормально учебный год вдвоем проживут.
А потом и все остальные, но об этом я свекрови, конечно же, не сказала.
— Эгоистка ты, Ярослава! Честно, я от тебя подобного не ожидала.
Я ничего не сказала в ответ. Только спросила:
— Так вы нам поможете? — я специально не сказала «мне».
Мне бы помогать свекровь точно не стала.
— А то у меня есть выбор! Только вот не думай, что я делаю это ради тебя… — подтвердила она мои мысли. — Я делаю это даже не ради Влада. Меня волнует только Ярослав. И знаешь что, Ярослава, он тебе этого предательства не простит… Никогда!
— Ну какое предательство, Любовь Львовна…
— Самое настоящее! Карьеристка хренова!
Слово прозвучало в устах бывшей свекрови самым страшным ругательством. Ничего — утереться и пойти дальше. Через год, когда она узнает про развод, я узнаю о себе много всего нового.
Когда невозможно навести порядок в душе, можно разобрать детские шкафы. Две коробки в прихожей ждали новых хозяев. Игрушки в третьей пойдут в нагрузку. Отдельные объявления делать было лень. Я устала. Больше морально, чем физически. Перетряхивая крошечные платьица, снова почувствовала горькое разочарование в себе, как в матери. Четыре года назад мы почти развелись и забрали заявление, когда обнаружили, что я беременна. И все три года меня настойчиво посещали недопустимые для матери мысли, что лучше бы Женечка никогда не родилась. С одним ребёнком намного легче начать новую жизнь, а ее рождение продержало меня рядом с нелюбимым мужчиной лишние четыре года. В тридцать три ещё веришь в свои силы, а в тридцать семь уже безумно страшно сделать шаг в пустоту.
Но я его сделала. Уже семь дней я была свободной женщиной, но свободой пока не пахло. Свободно вздохнуть я смогу только в Питере.
— Я куплю дачу с удобствами, — заявила я Владу, когда мы решали жилищный вопрос. — Мы с Женечкой спокойно проживем за городом до октября. До первого снега, короче. Потом решим, что выгоднее — выселить наших жильцов или снять однушку.
— Ты представляешь себя в однушке?
— С одним ребёнком легко. Влад, сейчас не до жиру.
Не знаю, зачем я сунулась в наш дачный поселок. Наверное, ради безопасности. Я знала места и людей. Будь там Джек, я бы даже не думала искать дачу в родных пенатах. Увы, по нашему старому соседству ничего приличного не построили и тем более не продавали, но нашлась парочка более-менее приличных домов, но все в соседнем садоводстве. Не откладывая на завтра я пришла в агентство получить дополнительную информацию про мои варианты. И тут риэлторша, выслушав пожелания потенциального покупателя, с победной улыбкой протянула мне планшет с новыми поступлениями в базу…
Это был дом, который Джек обещал построить для меня! Но я не изменилась в лице, хотя в груди все дрожало от непрошенных воспоминаний двадцатилетней давности. Мне будет больно в этом доме. Хотя бы на первых порах, пока я не забуду, кто его построил и для кого. Зато моей маленькой Женечка будет уютно и тепло с самого начала. Ну и я, возможно, найду общий язык со старой компанией. Двадцать лет прошло — все повзрослели и никто не вспомнит про Ромео и Джульетту дачного разлива. Особенно, когда Ромео свалил с семьей на ПМЖ в Испанию.
