— Уже сделал, обед принес, — ответила я, умом понимая, что мы все слишком юны и нам непонятно, как вести себя и что говорить, но в моем случае, чем меньше слов, тем лучше, — что слышно о леди Амилен?
— Она вчера рвалась прилететь к тебе, но её не пустили, у леди жуткая истерика. Альбер запретил родственникам появляться у тебя до момента, пока ты сама не решишь, что готова с ними встретиться. Похороны будут на выходных, вот только пока не решили где именно. Леди Амилен настаивает на родовом кладбище, а лорд Генрих говорит о склепе, но спуститься туда не может никто, кроме тебя. Получается, последнее слово за тобой, — рассказывал Тим, — леди Гертруда готова приехать в любой момент, чтобы разрешить этот вопрос.
— Завтра, — вырвалось у меня, — я готова встретиться завтра.
— Хорошо, так и передам. Кстати, сама попробовать не хочешь? — спросил Тим, — ты можешь, это не так сложно, тем более что её канал связи открыт, она ждет. Сейчас покушаешь и попробуй, закрой глаза, представь её внутренним взором и поздоровайся. Как только придет ответ, он прозвучит внутри тебя, передавай сообщение.
— Ты как по учебнику процитировал, — улыбнулась Камилла со слезами на глазах, — вы меня извините, я вас покину. Пойду к Северусу он всем привет передал, я ему пока ничего не говорила.
— И правильно, не спеши, сейчас главное ему восстановиться, — ответила я, доедая кашу, — отдайте мне молоко со специями.
Утолив голод, правда, совершенно не чувствуя вкуса, адептка вытянулась в кровати и закрыв глаза вызвала в памяти образ высокой седой леди Гертруды Тримеер.
— Леди Гертруда, добрый день, — мысленно произнесла адептка, когда образ стал настолько явным, что кажется, рукой дотронешься и поймешь, какая она реальная и осязаемая.
— Девочка моя, здравствуй! — услышала внутри головы сильный голос леди, — я хочу видеть тебя, Видана.
— Завтра, я готова встретиться завтра, леди Гертруда, — отправила свою мысль в ответ.
— Хорошо, я прибуду в Академию к десяти утра. Ты в лечебнице?
— Да, я буду готова к этому времени. До завтра.
— Молодец, что я говорил, у тебя всё получится, — просиял Тим, — Видана, это достаточно или ещё принести?
— Нет, не нужно, спасибо Тим. Мне сестренка почитает немного, а газеты уже поступили в Академию?
— Тарш запретил их тебе давать, да-да, даже с целью исследования, — пояснил Тим и покинул комнату.
— Вида, ты с какой буквы хочешь начать? — Элиза взяла со стола энциклопедию и выжидающе смотрела на меня.
— Родная, давай начнем с Дурненов, — попросила я, — если дремать начну, не сердись. Похоже, наши целители в молоко к специям, что-то сонное добавили.
И голос сестренки зажурчал как ручеек весной, вырвавшись изпод снега, быстро-быстро побежала она по строчкам, а адептка Тримеер снова уснула.
* * *
Оставшиеся дни перед похоронами то тянулись, то летели столь стремительно, что опомнилась я только в тот момент, когда распахнула двери склепа и спустилась в него, где в зале с каменными гробами на постаментах один был открыт. Сотрудники Тайной канцелярии внесли небольшую деревянную урну, это всё, что осталось после пожара, и опустили её в каменный гроб, на котором были выбиты, неизвестно кем, имя и фамилия, как только закрыли крышку, так сразу в изголовье вспыхнула свеча. Церемония прощания прошла в столице, а в Фоксвиллидж прилетели только самые близкие родственники и друзья лорда Тримеера и пока каждый из них, прощаясь, дотронулся до каменной крышки, я сидела в том самом кресле, в котором полгода назад он меня обнаружил. Когда последний человек стал подниматься по ступенькам наверх, я встала и подошла к гробу.
— Ольгерд, ты обещал вернуться, я пообещала ждать, даже если наша встреча произойдет у дверей в Вечность, и потому я не говорю тебе, прощай, только до встречи, — погладив крышку, перевела взгляд на свечу, обратив внимание, что в склепе темно, она погасла.
— У преступлений длинные тени, они тянутся через десятилетия и века, но именно по ним, есть возможность раскрыть преступления и вернуть доброе имя оскорбленным и оклеветанным, — услышала адептка Тримеер безмолвный голос, а над гробом, в котором лежали останки Армана Тримеера, вспыхнула свеча. — Если станет совсем невмоготу, позови меня я приду и мы поговорим, а в склеп спустишься не раньше, чем через год.
— Видана, пойдем наверх, все уже волнуются, — раздался голос и на пороге зала появилась бабушка Ребекка.
Я направилась к выходу, свеча за моей спиной потухла, бабушка держала меня за руку и вела наверх, к свету. Там сияло солнце, стучала капель, и слышалось весеннее пение птиц.
— Леди Амилен предложила всем отправиться в столицу, как ты на это посмотришь? — спрашивает она, когда магические замки щелкнули, отрезая от нас мир ушедших, — нас все ждут у входа на кладбище.
— Бабушка я не знаю, что и сказать, — отвечаю я, вспоминая странные слова, услышанные в склепе, — мне хочется забиться в уголок и помолчать.
— Нельзя, леди Амилен и лорду Генриху тоже плохо, тебе нужно побыть с ними, — говорит бабушка, — и леди Гертруда, она желает поговорить. В Академии выходной, на занятия тебе только послезавтра.
У входа на кладбище нас ждали леди Амилен, лорд Генрих, Альбер и Чарльз со Стефанией, леди Гертруда шла нам навстречу.
— Видана, леди Ребекка мы надеемся, вы с нами? — спросила она, и бабушка кивнула в знак согласия, — спасибо. Горе лучше переживать вместе, а не по одиночке.
И мы улетели в столицу, где в доме родителей лорда Тримеера нас ждали родственники.
* * *
Месяц пролетел совершенно незаметно, возвращаясь вечером после занятий с лечебного факультета, решив не дожидаться, когда за мной появятся Алистер с Элизой, я неторопливо шла по дорожке. И только сейчас я рассмотрела молодую траву, прикрывшую голую землю, перевела взгляд на ярко-зеленые листочки размером с ноготок, которые как нежная вуаль обнимали деревья. И тут до меня дошло, что иду я не в пальто, а в кофточке поверх форменного платья, и на ногах давно не сапоги, а туфельки.
Адептка Тримеер фактически не помнила события прошедшего месяца. По инерции ходила на лекции и семинары, где писала, отвечала на вопросы преподавателей, и даже продолжала работать над учебным пособием в библиотеке боевого факультета, не замечая взглядов, разговоров за спиной. Она о чём-то разговаривала с друзьями, а на выходные сбегала в Фоксвиллидж, где проводила время в компании бабушки, в деревенском доме.
И вот сейчас, как будто с глаз упала пелена, она увидела весну в самом разгаре, боль никуда не ушла, она была рядом, просто кто-то немного привык к ней. Адептка подошла к осине, растущей в двух шагах от дорожки, и обняла ее.
— И как, помогает? — раздался неподалеку знакомый голос, на дорожке стоял адепт Норберт, — я слышал, что осина снимает душевную боль, но не думал, что ты веришь в ведьмовские секреты.
