Рональд понял, что Фарресу ничего не объяснили. А сам он и не помнил – откуда бы? Как его оглушили в таверне, так и провалялся все это время. Пришел в себя – камера, каменные стены, тюремщики, а им вопросы задавать бессмысленно.
В Эфорлене служит простой и грубоватый народ, они на подобные вопросы обычно сапогом отвечают. Куда дотянутся.
– Отвечая на ваши вопросы, – решил прояснить ситуацию Рональд, – Фаррес, вы в Эфорлене. Лорд Солей слегка разгневался на ваши шашни с его дочерью…
Фаррес скривился:
– Творец! Аргайл, Эфорлен – теперь в ведении казначейства?
– Нет. Но я могу устроить вас здесь надолго, – покаялся Рональд. – Моя идея, мой приказ…
– Вот даже как…
Всерьез Аргайла в высшем свете никто не воспринимал. Но Фаррес не обманывался.
Судьба такая. Предателя предают, проститутке изменяют, вора обкрадывают…
А лжецу постоянно кажется, что все ему лгут. Фаррес сам играл роль этакого богатого и вальяжного светского льва, вот и в Аргайле углядел нечто… не соответствующее легенде. И оказался прав.
Абы кому король ключи от Эфорлена не вручит, все же самая древняя тюрьма империи. И самая грозная.
Рональд молчал, и Фарресу пришлось брать дело в свои руки:
– Чего вы от меня хотите, Аргайл?
– Разговора начистоту, Фарррес. Для начала.
– Насколько – начистоту?
– Солей знал, что у вас проблемы. Он не знал их масштаба…
– Пфф! – отозвался Фаррес. И решил не скрывать ничего – все равно палачи вытрясут. Рональду стоит только свистнуть. – Аргайл, если уж начистоту… Не умел бы я шельмовать в карты – давно бы милостыньку у храмов просил! Верите?
– Верю, – кивнул Рональд.
Он и сам бы просил. Выгнали ведь его из дома во времена оны?
Выгнали.
Ему просто повезло, а вот Фарресу – нет. Солей это понимал… за дочь он порвал бы, конечно, но…
Айрин жива. Цела. Не обесчещена. И даже ее репутация вне подозрений и сплетен. Девушка чиста, как свежеотбеленное полотно, и даже еще белее.
Юная леди отделалась легким испугом и хорошим таким жизненным уроком. Увесистым.
А вот не будет безоглядно доверять проходимцам, подставлять уши под бочки с медом
[3] и сбегать из дома. Да и врать родителям тоже.
Если бы Айрин пострадала хоть в чем-то – разговор был бы иной. А так…
Ладно уж!
Солей был достаточно мстительным и злопамятным, но он еще был и казначеем. А это работа, которая приучает к методичности и аккуратности. И заставляет думать об интересах государства.
Он еще отомстит. Но потом, позднее… и вообще! Что можно отобрать у такого, как Фаррес? Последние панталоны?
Мелко даже как-то…
Поэтому с предложенным планом Солей согласился быстро и радостно.
Если уж честно… и поглядев себе в душу поглубже…
Кто там был больше виноват, то ли Фаррес, то ли Айрин? Дочка же!
Любимая, младшенькая, нежно обожаемая и свински избалованная! Привыкшая получать все и еще немножко больше того с самого рождения! Стоит только детке губки надуть – и папа ей луну с неба достанет!
Платье? Пять штук!
Украшения? Десятками, потом в приданое пойдут…
Лошадку? Как пожелаешь, деточка…
Фарреса?
Мм… ты уверена?
Вот тут Айрин и закусила удила, что та кобылица, тут она и помчалась со всех копыт… игрушку девочке не дали!
Обидели! Оскорбили до глубины души!
Конечно, Солей себе в таком никогда не признался бы, но… иногда самый лучший способ воспитания детей – розги. Жаль, что на родную кровиночку рука не поднимется.
Так что долго уговаривать казначея не пришлось! Вот и сидел Рональд в камере, и излагал Фарресу основы его выживания как представителя рода.
– Если б не верил, даже не пришел бы сюда. Итак, Фаррес, у вас есть два выхода. Первый – сдаться на милость Солея. Останетесь в камере, посидите немного за неуплату налогов, это у нас серьезное преступление, и от ответственности вас никто не освободит, даже его величество.
– Хм… а второй выход?
– Жениться.
– Но не на Айрин Солей, не так ли?
– Именно. Причем вы не просто женитесь. Вы сделаете все, чтобы помочь своей супруге.
– Помочь? Чем?
– А вот тут мы подходим к третьему варианту, который возможен, но не устроит вас. Или вы соглашаетесь на вариант Солея – это недолго, пока он дочку замуж не выдаст, там с ней уж пускай супруг мучается. Либо…
– Либо?
– Вы соглашаетесь на мой вариант. Даете слово, клятву… и если вы их нарушаете – смерть.
– Вот даже как…
– Да. Либо вы с Солеем, либо со мной, либо умрете.
– Варианта отпустить меня на свободу – нет? – поинтересовался Фаррес.
– Каждый выживает, как умеет, – вернул мужчине оскал Рональд. – Но вас никто не заставлял соблазнять девчонку, кружить дурочке голову. Влюблять в себя, уговаривать на побег…
Фаррес скривился:
– Думаете, это было так легко?
– Вам? Уверен.
Барон хмыкнул:
– Ладно… Нельзя ли рассказать хотя бы вкратце, в чем состоит мое искупление?
Рональд покачал головой:
– Нет. Это государственный секрет.
– Все так серьезно?
– Более чем.
Фаррес молчал несколько минут, а затем признался:
– Уточнение. Я не смогу содержать никакую супругу.
– Фаррес, – вздохнул Рональд, – я навел о вас справки. Вы не игрок, не мот, не пьяница. А вот ваш почтенный отец к этому списку еще и бабником был. Конечно, вместо состояния вам досталась от калача дырка, и вы стали искать, как его поправить. Имение заложено, долги такие, что правнукам выплачивать хватит, выигрыши помогают слабо, да и не играете вы настолько хорошо. Жениться? Так и невесты пошли… может, и не слишком разборчивые, но со строгими и бдительными родителями. Я прав?
Фаррес вздохнул. Устало и измученно… кажется, Рональд попал в точку.
– Понимаю, такое признавать никому не хочется. Но мне не лучше пришлось, меня вообще в шестнадцать лет из дома выставили. Ничего, и выжил, и живу неплохо.
– И обратно вас вернули.
– Я возвращаться не хотел, – не стал врать Рональд. – Обошелся бы.
