Между тем из второго пакета, брошенного на пол Лиамом, вскоре над нами образовалось нечто, напоминающее походную палатку. Похожую на ту, что я видела в книге на картинке. Она светящимся пологом зашелестела над нами и спрятала все ржавое убожество, окружавшее нас.
Лиам застегнул вход в палатку на змейку, и мы оказались отрезанными от всего остального мира. Только после этого он склонился над моим телом, осторожно провел пальцами по прикрытым векам, тронул мертвенно-бледные губы, и положил руку мне на шею. Не знаю, что он сделал дальше, вероятно, нажал на очередную только ему известную точку, и мой фантом стремительно ринулся в тело. Ослепительная вспышка резанула мои глаза. Нестерпимо запекло в груди так, будто я все это время не дышала.
- Тш-ш-ш-ш, тихо, девочка. Не спеши. Твоя кровь сейчас сделает свое дело.
И он был прав. Боль постепенно утихала, дышать становилось легче, ушло и головокружение. Наконец я почувствовала себя достаточно хорошо для того, чтобы открыть глаза.
Я открыла и утонула. Утонула в его глазах, смотревших на меня с такой нежностью, которой я даже от своих родителей не получала. Казалось, что края его радужки потрескались, и сквозь эти трещины к зрачку стекали огненные ручейки.
Он навис надо мной так, что я дышала его прерывистым дыханием. Его торс был обнажен и от него исходил такой жар, что мог бы и обжечь. Да вот только я тоже горела. Не в силах, и не желая остановить то, что сейчас должно было случиться. Мне было плевать. Плевать на женихов, встречи с которыми я боялась. Плевать на то, что, возможно, через каких-то несколько часов мы и вовсе можем погибнуть. Вот только на него я наплевать не могла. Он был сейчас для меня тем самым важным, что, возможно, даст мне стимул попытаться жить дальше. Вопреки всему.
- Я хочу, чтобы ты знала. Если ты сейчас разденешься, я тебя не пощажу.
Разденусь? Сердечко пропустило удар и ухнуло вниз, выжигая все на своем пути и оставляя зияющую пустоту.
- Я заполню собой каждую твою клеточку, - шептали его губы, а я, наконец, смогла сделать вздох, - и потребую сделать то же для меня.
Он жег меня своим взглядом, подарив мне право сделать выбор.
Мгновение… Его взгляд темнеет от нетерпения. Кажется, он даже не дышит в ожидании моего вердикта.
Я осторожно подняла руку, тронула ямочку на его подбородке. Опустила и медленно опустила молнию вниз…
- Я хочу, чтобы ты заполнил меня собой.
Закрыла глаза. И мир замер…
Глава 29. Не отдам
Это мгновение длилось целую бесконечность. Я сдалась ему, и не ждала пощады. Но что-то говорило мне, что я не пожалею о своем решении. Но… что же он так медлит?
Я не услышала ни шороха, не заметила ни движения, но он нависал надо мной уже совершенно голый. Ослепительно голый. Сердце зашлось в такой дикой пляске, что кровь молотом стучала в ушах, а полумрак, казалось, отступил. Я все видела будто в каком-то сиреневом тумане. Каждая складка ткани палатки, контуры и выступы его тела подсвечивались неоновыми всполохами. Я подняла ладонь , все еще спрятанную в рукаве и положила ее на щеку моему Лиаму. Моему… Это слово стало плавить меня изнутри. Я выгибалась навстречу его рукам, стаскивавшим с меня вспоротый его же когтем комбез.
- Какая же ты красивая, моя лиловая девочка…
Какая странная ласка.
Я зажмурила глаза и подалась губами вперед, вымаливая у него поцелуй. Легко коснувшись меня губами, вдруг опустил на них свой палец.
- Разожми зубы, - велел он мне звенящим от напряжения голосом.
А стоило мне подчиниться, как во рту, между зубами, оказался его палец.
- Будет больно, кусай. И прости, я больше не могу сдерживаться.
Будет больно, я знаю. И почему же я этого не боюсь? Почему же я так жажду этого? Я смотрела в его глаза, а сама ласкала его палец языком. Исследовала каждую клеточку, помогая себе губами. И эта странная, невинная ласка так на него подействовала, что на какое-то время он застыл в немом ступоре. И только глаза выдавали, что он еще жив. Что он меняется просто на моих глазах. Но меня это не пугало. Я уже видела его таким. Черты все еще очень напоминали Лиама. Но были более крупными, резкими, угловатыми. Моя ладонь, покоившаяся на его бледнеющей коже, отливала, действительно, лиловым цветом. Я такое же чудовище, как и он. Как и все те, кто еще жил внутри умирающего космолета.
Черный цвет его глаз пульсировал, переливался разноцветными всполохами и менялся каждый миг. До тех пор, пока не уставился на меня нереальными змеиными глазами. Они завораживали. Серые, с черными и золотыми прожилками, будто стекавшими ручьями к зрачку.
В тело снизу словно ударило молнией, когда самой моей сердцевины коснулся горячий, пульсирующий жезл.
- Будет…Больно… Кусай, - хрипел он мне и раздвигая складочки, медленно двинулся вперед.
И только когда достиг тонкой преграды, остановился, отступил и ринулся вперед, вышибая мне от боли мозги и выбивая из легких воздух.
Солоноватая кровь на языке била адреналином в голову, заставляя меня подаваться ему навстречу. Будто эта боль должна отступить, когда он прошьет меня насквозь.
Лишь дойдя до упора, он остановился, давая мне возможность прийти в себя. Его пульсирующий в моем лоне член тянул на себя мою боль, растворяя ее и оставляя после нее лишь тянущее послевкусье и ожидание чего-то большего.
Я подняла вверх бедра и толкнулась в него. Зубы разомкнулись, позволяя моему языку зализать укус на пальце, сделанный моими же клыками.
- Дикая моя, - выгнулись в усмешке его губы. Он был рад. Я читала сейчас его мысли так же, как и он мои. Рад, что не убил. Рад, что не раздавил и не напугал.
Лиам осторожно вышел из меня, лишь горячая головка все еще жгла меня своим жаром. Я вскрикнула, вцепляясь в его плечи, и сразу задохнулась от той силы, с которой он ворвался в меня. Я превращалась в зверя, впиваясь в его плечи когтями. И в то же самое время почувствовала его когти на моих бедрах.
Я двигалась под ним, осторожно насаживаясь на его пульсирующее орудие. Боль только подстегивала, толкая к бездне, обещая что-то запредельное. То, что мог дать только он. И только мне.
