Сквозь сон я видела, как мужчина со стеклянным, будто неживым взглядом перенес меня из барокамеры на казавшийся мраморным постамент. Представ перед ним обнаженной, я совершенно не испытала никакого стыда. Его короткая стрижка, сквозь которую проступал угловатый череп, бледные и бескровные губы, неестественно широкие и мускулистые плечи делали его скорее похожим на оживший памятник атлету, чем на мужчину.
В воздух взвились серебристыми змеями руки-шланги, поливавшие мое неподвижное тело теплой водой, взбивавшие на мне ароматную пену и мягко, вездесуще массируя меня.
В следующий раз чувства вернулись ко мне от холода и как раз в тот момент, когда рядом вновь прозвучал уже знакомый мне глубокий голос.
- Ты уверена, что с ней все в порядке?
- Уверена. Она уже пришла в себя и я вколола ей успокоительное. В нашем случае - сон это ее же спасение.
- Не сметь прикасаться к ней. Я сам отнесу ее.
Крепкие, даже сквозь сон показавшиеся мне жесткими руки подхватили меня, словно пушинку. Несмотря на обуявшую меня в тот момент панику, жар мужского тела, к которому я оказалась прижата, согрел меня и я даже потянулась к нему, пытаясь согреться и спрятаться.
- Тебе нравится? Да, малышка? – в голосе мужчины прозвучало удивление и странная радость.
- Она спит, командор. Не пытайтесь ее разбудить, вы можете навредить ей.
Каждый резкий, чеканящий шаг мужчины молотом отдавался в зыбком воспаленном мозгу. Вязкая темнота всколыхнулась и поглотила меня, не оставив возможности ни видеть, ни слышать, ни чувствовать.
***
Будто заклинание в голове звенели слова "Спасал… спасал.." Мое сердечко так хотело этому верить, что дернулось, с силой вырывая меня из моего же обессиленного тела.
Я смогла преодолеть дурман препаратов и просочилась сквозь стену так быстро, словно меня вновь могли вернуть в мое тело обратно. Мне не было интересно ни кто тот мужчина, что нес меня в железных руках, ни куда он нес меня, ни что за подарок мне оставили. Я металась сквозь стены, просачивалась через пол и неслась, повинуясь зову, звучавшему в моей голове.
На языке оставался соленый привкус металла, в голове сгущался, клубясь и шипя, зловещий туман.
И все же я мчалась вперед, продираясь сквозь сковывавший меня с каждым мгновением страх и отчаяние.
И вдруг… Словно лопнул мыльный пузырь, внутри которого я находилась. Хлопок. Свист в ушах. Искры, чуть не выжегшие мои глаза.
В огромном зале, напичканном странной аппаратурой, с кишевшими внизу, словно муравьи, людьми, я увидела его.
С каждым мгновением перед глазами сгущался туман. Но я так хотела посмотреть в его глаза. Мне казалось, что стоит только заглянуть в их искрящуюся темноту и я сразу все пойму - предал или спас?
- Лиам! – заорала я мужчине, стоявшему ко мне спиной и смотревшему поверх людских голов.
Он вздрогнул. Он меня услышал!
- Лиам! – крик глухим стоном вырвался из моих легких.
Он дернулся и обернулся. Суровое, неподвижное, словно маска лицо вдруг ожило. Сначала его исказили боль, отчаяние. А стоило ему взглянуть на меня, он тотчас же расцвел в такой любимой, такой обжигающей улыбке. Он увидел меня! И он меня не предавал! Теперь я это знаю.
Яркая вспышка перед глазами заставила меня вздрогнуть от боли. Моя душа стремительно уносилась прочь. Казалось, что она корчится от отчаяния, безысходности и боли.
Но его глаза все еще горели передо мной черными всполохами, даря надежду. Он жив. И он найдет меня. Должен найти.
В этот раз возвращение в тело сопровождалось адской болью. Я видела себя, лежащей на роскошных простынях глубокого винного цвета, в бесстыжей короткой маечке, сверкавшей белизной на темном атласе простыней. Мужчина, склонившийся надо мной, сверлил мое безжизненное лицо глазами, надевая в это же время на мои запястья браслеты. Щелчок – и меня словно привязывает к телу, топит в его жаре. Я пытаюсь вырваться и взлететь. Но на другой руке щелкает замком второй браслет и мое же тело меня и пожирает. Я проваливаюсь в темноту, лишь краем сознания понимая, что мое почти обнаженное тело превращается в тюрьму.
Что и как со мной сотворили, не понимаю. Но меня словно посадили в клетку, будто приковали на цепь. Эта агония длится бесконечно долго, заставляя меня метаться и стонать от боли. Я больше не вижу, но чувствую, что этот мужчина рядом, что он не сводит с меня своих глаз. Мне хочется орать и звать на помощь. Мне кажется, что позови я сейчас Лиама, и он сквозь стены примчится ко мне. Но инстинкт подсказывает, что это имя не должно слететь с моего языка. И я сцепляю крепче зубы и превозмогаю боль, пытаюсь взять ее под контроль. Мне больно дышать, но я этого не боюсь. Я могу не дышать бесконечно долго. Зверь, живущий во мне, не даст мне умереть.
Подчиняясь моей воле, огонь, вскипающий мою кровь, успокаивается, подчиняется. И я могу сделать вдох. Долгий, протяжный, со стоном выгибающий дугой мое тело.
- Она справится? – чужой мужской голос звучит, словно из-под воды.
- Она уже справилась, - этот голос я уже слышала раньше, - она прекрасна.
- Была бы от этого польза…
Я предпочла больше не слышать их. Тяжелый, болезненный сон сморил меня.
Даже сквозь сон я чувствую, как жгут кожу браслеты, загоняя моего зверя в самые потаенные уголки моего тела. Тише, моя саламандра. Потерпи. Твое время еще придет.
Глава 37. Космос
Я проснулась, но глаза открывать не спешила. Ощущала себя вполне бодрой и здоровой. От жжения в запястьях не осталось даже намека. Никакого тебе дискомфорта. Даже сложно было понять, было ли все на самом деле, или это игра воспаленного воображения.
С закрытыми глазами оказывается легче впитывать в себя окружающие запахи и звуки.
А впитывать было что.
Абсолютную тишину вокруг меня нарушал не гул механизмов, а тихое журчание воды. Причем, я была совершенно уверена, что это вовсе не какой-то порыв или поломка. Просто тихо, успокаивающе журчит вода.
Воздух настолько свежий и чистый, что им невозможно надышаться. Ни тебе гари, пепла или запаха ржавеющего металла. Лишь едва уловимый незнакомый мне аромат. Он дразнит, возбуждая свежими и одновременно терпкими нотками нервные окончания, и рисует в воображении образ мужчины. Не могу себе представить, чтобы так пах Лиам. Возможно, рядом со мной недавно был какой-то мужчина. А значит, зловещие мужские разговоры вовсе мне не послышались.
Я задержала дыхание и прислушалась – ни шороха, ни вздоха, ни движения. Веки мои задрожали, затрепетали. Приглушенный свет позволял видеть, не ослепляя своей яркостью. Насколько я могла видеть, не поворачивая головы – интерьер вокруг изобиловал мягкими деталями – округлые элементы с подсветкой на потолке, скругленные панели из бархата на стене.
