Она уже снова занялась гроссбухом, заскрипела пером, выписывая цифры.
Громкий стук в дверь заставил Броуда подпрыгнуть. Ему хотелось сказать Лидди, чтобы не открывала. Чтобы они еще немного побыли вот так, вместе… Но та уже шла к двери.
– Ваша светлость! – проговорила Лидди.
Дверь открылась, и Савин вплыла в комнату. Зури шла за ней, настороженно поглядывая на Броуда своими черными глазами – как обычно, спокойная, со знакомой записной книжкой, зажатой под локтем, со знакомыми часами, висящими на шее. Правда, часы теперь были золотыми, а не серебряными. Похоже, все нынче шли на подъем… За исключением тех, кто уже упал.
Савин взяла Лидди за обе руки, словно старую подругу.
– Лидди! Каждый раз, когда я вижу ваше лицо, оно заново напоминает мне, как же я рада, что вы здесь! Наверное, не меньше, чем ваш муж. В Адуе не осталось никого, кто бы умел подрубать подол. – (Без сомнения потому, что большинство их превратилось в кашу на дне медленно наполняющегося водой рва Агрионта…)
Лидди, зарумянившись, неловко присела:
– Мы, конечно же, ужасно рады служить вашей светлости! Оказаться во дворце… это…
– … совсем не то, чего мы все ожидали. Что у тебя там, Май?
– Отчеты из ваших инглийских рудников, леди Савин.
– Клянусь, когда-нибудь ты будешь сама ими владеть! Могу я быстренько переговорить с Гуннаром?
– Конечно.
Май взяла гроссбух и вышла. Лидди бросила на Броуда взволнованный взгляд от двери – возможно, гадая, какая новая награда их ожидает. Потом она тоже вышла и прикрыла за собой дверь.
– Итак. – Савин подняла бровь, со своей обычной грацией опускаясь в одно из новых, обтянутых кожей кресел. – Не сомневаюсь, для вас очень приятно снова собраться всей семьей…
– То письмо, которе вы мне дали, – сказал Броуд. – Перед судом.
– Да?
– Вы сказали, что его написала Май.
– Да? – повторила Савин с нетерпеливым видом.
– Она его не писала.
Савин, нахмурясь, взглянула на Зури, уже раскрывшую свою большую книгу, словно собираясь делать заметки. Зури едва заметно повела плечом.
– Гуннар, – сказала Савин, – если ты думаешь, что меня может остановить необходимость подделать чей-то почерк, чтобы спасти свою жизнь, ты действительно очень плохо меня знаешь.
Броуд надеялся, что она захочет извиниться. Ожидал, что она, по крайней мере, будет выглядеть виноватой. Савин же просто отмахнулась, словно тут было не о чем говорить!
– Я-то думал, вы изменились.
– Мне тоже нравится так думать. Но я – по-прежнему я. Тебя требовалось подтолкнуть в нужном направлении. Я это сделала. И теперь ты герой. – Ее глаза были очень жесткими. – С тем же успехом ты мог бы оказаться среди злодеев.
Он не знал, что на это отвечать. Отрицать это было бы глупо.
– Как твое плечо? – спросила Савин.
Броуд крутанул рукой в воздухе, поморщился:
– Вроде бы заживает.
– Это хорошо. Мой муж отказывается выводить солдат из Адуи, даже небольшой отряд, даже несмотря на то, что они задушили в городе всю жизнь. Особенно после… побега короля. – Она длинно вдохнула через нос и со вздохом выпустила воздух. – Однако мы не можем попросту игнорировать всю остальную страну. Как это ни прискорбно, но немало ломателей все еще бродят на свободе. И они исполнены решимости помешать нашей реконструкции. Причинить нам… как можно больше неприятностей.
Броуд моргнул.
– Я в это больше не ввязываюсь, – прошептал он. – Я обещал Лидди. Обещал Май…
– Ох, да брось ты, в самом деле! Мне нужно, чтобы ты собрал подходящих людей и отправился в Вальбек.
– В Вальбек?
– Да.
– К ломателям.
– Да. – Глаза Савин стали еще жестче. – Их надо сломать.
Броуд сглотнул.
– Но… Лидди и Май… они ведь только приехали…
Жалкое хныканье в качестве оправдания! Все равно что сказать, что сегодня он не может никого убивать, потому что не подстриг ногти.
Зури взглянула на часы.
– Это необязательно делать прямо сейчас. – Она едва заметно кивнула Савин.
Та встала.
– Завтра вполне подойдет.
– Завтра? – просипел Броуд.
– Спозаранку. Я – по-прежнему я, Гуннар. А ты – по-прежнему ты. Отправляйся в Вальбек и займись там своим делом. Если тебе это поможет, можешь сказать, что я тебя заставила. Можешь сделать вид, будто здесь ты был бы счастливее. – Наклонившись к нему, она вполголоса добавила: – Хотя мы оба знаем, что это не так.
Зури сделала пометку в своей книге, потом подняла брови, засунула карандаш за ухо и вслед за леди-регентом вышла из комнаты.
Броуд постоял еще немного, чувствуя, как по коже ползут мурашки от ужаса. Или от возбуждения? Может, Судья все же была права и против своей природы не попрешь?
– Чего хотела ее высочество? – спросила Лидди, проскальзывая в комнату.
– Она отправляет меня в Вальбек, – буркнул Броуд. – Говорит, там снова неприятности.
Лидди промолчала. Он тоже.
А что тут можно было сказать?
Так много перемен
Рикке не могла не признать, что чувствовала себя несколько нетвердо, сходя с корабля на причал. По дороге Круговое море закатило им истерику, так что первые пару дней она провисела на борту корабля, извергая в воду содержимое своего желудка. А теперь наоборот – твердая земля вызывала у нее тошноту. Однако это не согнало улыбку с ее лица. Как сказал бы ее отец, в этом и состоит работа вождя: улыбаться, когда тебе хочется блевать.
– Юранд! – Не обращая внимания на протянутую руку, она заключила его в объятия. – Ну как ты? Все… – она помахала в воздухе рукой, ища нужное слово, – юрандируешь?
Тот почтительно склонил голову.
– При всем желании, мне едва ли удалось бы заняться чем-либо другим.
– Но теперь, я гляжу, у тебя побольше… всякого такого. – Она подцепила пальцем фестон золотой тесьмы, свисавшей с его мундира.
– Милорд и миледи регент соблаговолили назначить меня временным лордом-камергером.
Изерн окинула его одобрительным взглядом.
– Если у тебя найдется время, можешь быть лордом моей камеры сколько влезет! – объявила она.
Рикке нахмурилась:
– Кажется, мы договорились, что ведем себя прилично?.. Так, значит, тебя теперь следует называть «лорд Юранд»?
– Ну, мы же старые друзья. И, в конце концов, я далеко не единственный в этом мире, кто получил повышение.
