Суорбрек снова врезал кулаком по перилам.
– Армия честных патриотов не могла быть побита в честном бою роялистскими наемниками маршала Фореста! – Он потер руку, куда явно засадил занозу из плохо обструганного поручня. – Вы пришли с ним к соглашению, не так ли? Вы предали Великую Перемену!
Со всех сторон послышались негодующие возгласы. Лео подозревал, что истина была гораздо проще. Белл получил назначение, для которого у него явно не хватало способностей, и был брошен против целеустремленного противника, сражавшегося на собственной территории. Его армия была плохо снабжена, плохо экипирована и к тому же кишела «офицерами чистоты», которые лезли в каждое военное решение со своей политикой. Удивительно, что их не разгромили еще раньше.
– Да, черт подери, не было у нас никакого соглашения! – взвыл Белл. – Они застигли нас врасплох, под дождем. Наше войско растянулось по дорогам, люди были крайне вымотаны. Офицеры чистоты настаивали, чтобы мы маршировали в удвоенном режиме!
– Вечно у вас виноват кто-то другой! Теперь это офицеры чистоты, сжигатели с незапятнанной родословной, которым не терпелось схватиться с ненавистным врагом!
– Но Народная Армия была на марше несколько недель! Людям почти не платили. Да ладно бы это, их почти не кормили…
– А в чьи обязанности входит следить, чтобы армия была должным образом подготовлена, позвольте спросить, если не командующего генерала? Может быть, в наши?
Скамьи возмущенно зашевелились. Даже Лео буркнул что-то, отрицая такую возможность. Нельзя давать семенам обвинения возможность укорениться. Иначе, не успеешь ты и глазом моргнуть, как тебя начнут подозревать во всех смертных грехах. С галереи для публики на Белла дождем лилось негодование.
– Бедняга, – сочувственно пробормотал Гловард, чуявший в этом большом, лишенном блеска человеке родственную душу.
– Я всегда был предан нашему делу! – У Белла на глазах блестели слезы. – Спросите любого, с кем я служил!
Зал резко смолк, когда Судья в своем кресле подалась вперед, скользя длинными пальцами по столешнице, словно кошка, выгибающая спину и собирающаяся поточить когти. Суорбрек мог болтать сколько ему вздумается, но все знали, что несколько слов, брошенных Судьей, обладают гораздо бо́льшим весом.
– Не могу отрицать, что я слышала весьма лестные отзывы о вашем поведении, Белл. Благодаря этому вы и получили свое назначение. Вы подвергали себя опасности, чтобы спасти раненых солдат. Отдавали другим свой паек. Шли пешком, отдав свою лошадь больным товарищам. Очень благородно. Если бы я прочла это в книге, то заплакала бы! – Судья вытянулась еще дальше, не сводя с обвиняемого черных глаз. – Впрочем, меня легко растрогать. Вы сказали, что сделали для победы все, что было в ваших силах.
– Это так, гражданка Судья, прошу, поверьте…
– Тем не менее вы не победили.
Белл застыл с полуоткрытым ртом.
– Я не могу с уверенностью сказать, что вы предатель, – продолжала Судья, – но знаю точно, что вы неудачник. А для генерала это почти так же плохо. Может быть, даже хуже, мать-перемать!
Она воздела свою кувалду и долбанула ею по избитому столу:
– Виновен! На Цепную башню его!
Броуд подхватил Белла под руку и потащил со скамьи подсудимых.
Лео смутно помнил время – несколько недель назад, – когда еще существовала некая средняя позиция. Пространство для компромисса, хотя бы иногда, хотя бы относительно некоторых вещей. Теперь каждый был либо экстремистом, либо предателем общего дела; любой намек на сомнение считался изменой.
– Нам нужен новый генерал! – заревел кто-то с задних скамей, в то время как старого еще не успели увести навстречу его печальной участи.
– Этих треклятых роялистов необходимо остановить!
Юранд наклонился к Лео.
– Пора?
Тот с трудом удержался от улыбки. Их мысли шли в одном русле, как никогда.
– Давай хотя бы сперва проверим почву, – вполголоса буркнул он.
– Граждане! – Юранд вскочил на ноги. – Представители! Работники суда! По милости зарубежных интриг и роялистских заговоров нам часто приходилось встречать поражение на поле боя.
Он всегда соображал быстрее любого другого из всех, кого знал Лео, и у него не заняло много времени, чтобы изучить язык Великой Перемены. Из Юранда получился хороший оратор, искренний и вызывающий доверие, с легким румянцем страсти на щеках.
– Маршалу Форесту и его изменникам нельзя было позволять одержать верх над Народной Армией! Но теперь наши патриотические войска находятся в беспорядке. Их боевой дух подорван. Они парализованы коррупцией, заговорами и преступной некомпетентностью!
Лео взглянул на Корта и едва заметно кивнул. Тот поднялся, чтобы прокричать свой текст, о котором они договорились заранее:
– Всего лишь пять дней назад отряд фермеров на побережье возле Колона, собравшихся, чтобы противостоять гуркским захватчикам, были сами приняты за гуркских захватчиков и атакованы группой вооруженных рыбаков. Погибло двенадцать человек! – (На самом деле погиб только один, но в эти дни из-за одного трупа никто не стал бы приходить в возбуждение.)
– Чего нам отчаянно не хватает, так это организованности! – воззвал, следуя своему сигналу, бывший лорд и законодатель мод, а ныне скромно одетый гражданин Хайген. – Что нам совершенно необходимо, так это испытанный и проверенный лидер!
– Могу ли я предложить имя, хорошо известное нам всем? – вопросил Юранд, пылко потрясая кулаком. – Имя, которое уже вертится на языке у многих благоразумных людей, когда речь заходит о защите Союза. Имя, которое является синонимом храбрости, верности и боевого духа! Вы уже поняли, кого я имею в виду: гражданина Брока! Молодого Льва!
Лео ожидал смешанной реакции. Бывшие лорды и жители Инглии разразились восторженными криками, вместе с Кортом и несколькими другими представителями, подкупленными Савин. С публичной галереи донеслась россыпь аплодисментов. Он потерял ногу, но все же не растерял своего обаяния. Однако слышался и ропот недоверия и подозрения. Люди качали головами и бросали в его сторону угрюмые взгляды.
И была еще Судья, которая разглядывала Лео, сощурив глаза, как только что рассматривала несчастного Белла. Обаяние действовало на нее примерно так же, как зажженная спичка на безжалостную зиму, царившую снаружи, – то есть практически никак.
– Я бы предпочла довериться человеку, который выиграл битву, а не проиграл, – сказала она.
– Ну, он с самого начала знал, что при Стоффенбеке ему не победить! – гладко солгал Юранд, хлопая Лео по плечу. – Однако, несмотря на это, решил сражаться, чего бы это ему ни стоило! Вопреки всем вероятностям! Против бесчисленных роялистских сил. Любой гражданин может видеть, какие жертвы он принес ради их блага!
Презрительное королевское фырканье было слышно, наверное, даже на верхней галерее. Без сомнения, у Орсо были другие воспоминания о Стоффенбеке, и, без сомнения, не у него одного; однако если эти суды чему-то и научили Лео, так это тому, что действительные события и наполовину не так важны, как то, что люди хотят слышать. Схватившись за плечо Гловарда, он поднялся на ноги, взял у Юранда свою трость и неловко шагнул вперед, на открытое пространство. Зал моментально притих.
