Он уставился на нее с видом потрясенного недоумения:
– Все знают, что она участвовала в заговоре против меня!
– Тогда почему вы спасли ее и ее мужа от петли? – завопила Селеста.
Это был хороший вопрос. Один из тех, на которые Орсо сам до сих пор не мог найти удовлетворительного ответа. Селесте, впрочем, не потребовалось долго размышлять:
– Потому что – еще один факт – Савин Брок многие годы была королевской любовницей!
Орсо сидел на своем табурете, нахмурившись, слушая, как по галереям для публики ползут шепотки. Отрицать это было еще труднее, по крайней мере, с убежденностью. Ведь он до сих пор частенько ловил себя на том, что с наслаждением перебирает эти воспоминания, каждый раз испытывая чувство вины.
– Но и это еще не все! Еще один факт! – Селеста выплюнула это слово в сторону короля с видом свирепого торжества. – Что Савин Брок приходится королю сестрой!
Орсо ощутил, как краска сбежала с его лица. Вероятно, в этот момент ему следовало бы начать лгать напропалую – в конце концов, ведь именно этим здесь все занимались. Но он был застигнут слишком врасплох. Как и все остальные.
– Это факт! – Селеста уже вопила, брызжа слюной, и эхо ее сорванного голоса отдавалось от сводов. – Савин Брок – незаконная дочь короля Джезаля Первого!
В суде воцарилась мертвая тишина – все пытались придать хоть какой-то смысл тому, что они услышали. Представители сидели на скамьях с разинутыми ртами. С галерей доносились дружные ахи. Капитан Броуд замер, не донеся фляжку до рта. Судья сидела, выпрямившись в своем кресле, скривив губы в торжествующей усмешке.
В своем последнем послании Тойфель сообщала, что, возможно, все решится в течение нескольких дней. Но, похоже, нескольких дней у него уже не было.
– Вот это, – выдохнула Хильди, – я называю скандальным разоблачением!
Чистота
– Офицеры чистоты Народной Армии! – выкрикнул Лео.
Этих ублюдков было около сотни, в заляпанной красным одежде и доспехах – по двое на роту. Они следили, чтобы каждое военное решение было политически выверено и каждый солдат оставался предан Великой Перемене. Это были самые бывалые и самые рьяные сжигатели, фанатики, которые оставались с Судьей, когда оставаться с Судьей казалось безумием.
– Вы все знаете, кто я такой! – продолжал выкрикивать Лео. Может быть, у него больше не было ног, подобающих герою, но героический голос у него по-прежнему оставался, и он намеревался его использовать. – Мое имя Лео Брок. Некоторые зовут меня Молодым Львом.
Было бы слишком самонадеянно рассчитывать на аплодисменты, но все же он сделал паузу для того, чтобы дать публике выразить свои чувства. Их не было. Он видел лишь скрещенные на груди руки, слышал нетерпеливое бурчание, встречал хмурые взгляды с изрезанных шрамами лиц. На этих людей было не так-то просто произвести впечатление. Они испытывали мало почтения к бывшим дворянам, бывшим лордам-губернаторам и даже бывшим героям Союза. Они уже отослали несколько генералов с их приближенными обратно в Адую для последнего прыжка с башни.
Лео тяжело вдохнул через нос и взглянул на Искру. Тот насмешливо пожал плечами.
– Гражданка Судья сделала меня генералом Народной Армии. – Лео показалось, что несколько человек в последних рядах при этих словах презрительно фыркнули. – Она хочет, чтобы я повел вас к победе против роялистов… – Кто-то шумно сплюнул на пол амбара. – Я сражался со Стуром Сумраком на кругу – и победил! Я сражался с королем при Стоффенбеке…
– И проиграл, мать твою, – проворчал кто-то.
Согласное бормотание. Лео почувствовал, как Гловард недовольно заворочался за его плечом.
– Да, я проиграл! – крикнул он. – Потому что действовал поспешно! Я был опрометчив! Я был тщеславен! Это стоило мне жизней двух моих лучших друзей, не говоря о руке и ноге. – Он постучал по металлической конечности тростью. – Но я выучил урок! Я учу его заново каждый раз, когда пытаюсь взять на руки одного из своих детей, взобраться по лестнице или вытащить член, чтобы поссать!
Несколько неохотных кивков. Большинство из них были ветеранами. Может быть, они мало к чему испытывали почтение, но они уважали боевые ранения и с пониманием относились к крепкому словцу.
– Ну и герой же я был! И гребаный глупец в придачу. Но я не настолько глуп, чтобы повторять сделанные ошибки.
Он взглянул вбок, и Юранд ответил на его взгляд едва заметным одобрительным кивком. Этого было достаточно, чтобы утихомирить все его сомнения и ощутить теплый прилив уверенности. Юранд всегда знал в точности, что нужно Лео. Оставить его в Инглии было худшей ошибкой из всех. И эту ошибку он никогда не повторит. Лео выпятил грудь, как делал прежде, когда произносил речи перед армией Инглии.
– Под моим руководством больше не будет никаких компромиссов. Никаких полумер. Никаких новых поражений! – Их руки понемногу опускались, хмурые лица разглаживались. – Я знаю, что у вас давно недостает продовольствия и припасов, что вам неделями не платят жалованья. С этим я разберусь в первую очередь.
Их хмыканье приобрело одобрительный оттенок. Даже таким фанатикам нравится, когда им платят.
– Но я могу понять, почему вы, может быть, не хотите меня признавать! Прежде я был представителем знати. Теперь я гребаный калека! – Он улыбнулся им, вызвав пару ответных угрюмых смешков. – Я не стану вам навязываться, что бы там ни говорила Судья. Но я и не собираюсь драться с вами за каждое свое решение. Я пришел, чтобы командовать! Поэтому сейчас мне требуется ваше согласие на то, чтобы вами командовали. Я дам вам некоторое время, чтобы это обсудить, но когда я вернусь, то хочу услышать от вас откровенный ответ.
Какой-то здоровяк с выкрашенной красным бородой начал:
– Молодой Лев, позвольте, я скажу вам от всех нас…
Лео прервал его, подняв руку:
– Обсудите это! Проголосуйте, если понадобится. Я не хочу потом слышать, что кому-то не дали возможности высказаться. – Он похлопал Искру по плечу рукояткой трости. – Гражданин Искра проследит, чтобы такую возможность получил каждый.
И прежде, чем кто-то смог возразить, он повернулся и захромал прочь из амбара на утренний холодок, услышав, как за ним со скрипом затворились двери.
…Он ждал, крепко сжимая свою трость. Ждал, слушая, как птицы щебечут в кронах капающих талой водой деревьев и облитых росой живых изгородях. Ждал, глядя, как туман понемногу уползает из безмолвной долины. Лео втянул носом холодный воздух и улыбнулся. Это не потребовало усилий. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем ожидал, снова надев мундир и снова командуя солдатами, пускай даже мундир плохо сидел, а солдаты представляли собой сплошное отребье.
Когда он покидал Инглию, мать предупреждала его, что из него не выйдет генерала. Теперь Лео видел, насколько она была права. Он был поспешным и нерешительным одновременно и вдобавок жутко сентиментальным. Потеря всего, что он имел, вид друзей, умирающих у него на глазах, и затем месяцы непрекращающейся боли излечили его от всех этих недостатков. Может быть, у него осталась только половина конечностей, но он чувствовал в себе вдвое больший потенциал, чем прежде. Теперь у него была более трезвая голова, более твердое сердце, и главное – гораздо более крепкие нервы.
