– Так что, вы нашли управляющего? – спросила Вик, подходя к нему.
Пайк взглянул на нее.
– Да, и фактически благодаря вашим стараниям. После того, как вы прикрыли тот винный погреб в Трех Фермах, не осталось никого, кто мог бы приносить ему еду. Какая-то старуха услышала, как он поет, и уведомила власти.
– Поет?
– Он заложил себя кирпичом в потайном месте между двумя принадлежащими банку доходными домами в трущобах. Прятался там несколько недель.
«Да, это почти так же неудобно, как принимать Бремера дан Горста в своем крошечном жилище», – подумала она.
– По всей видимости, он совсем спятил.
«А кто здесь не спятил?» – хотела спросить Вик, но сдержалась.
– Однако у него мы нашли вот это. – Пайк показал ей длинный стальной ключ. – Не желаете мне поассистировать?
Он протянул ей другой ключ – тот, который заведующий отделом займов отдал ей, когда она вломилась в банк с незаряженной пушкой. Вик подняла взгляд на возвышавшуюся над ней дверь, чувствуя потребность в чем-то более значительном, чем простой поворот маленького металлического стержня. Однако именно так ведь и открывают замки. Она сунула ключ в одну из двух скважин и увидела, что Пайк сделал то же самое.
– На счет «три»? – предложила Вик.
– Почему бы и нет? Раз… два… три! – Они одновременно повернули ключи с тихим двойным щелчком. – Констебль!
Самый крупный здоровяк из бригады ухватился за штурвал, налег на него плечом и принялся поворачивать. Послышался шелест хорошо смазанного механизма, потом приглушенный ответный лязг откуда-то изнутри – и дверь начала неспешно, плавно открываться.
Вик никогда особенно не интересовали деньги. Но даже она не смогла унять возбужденную дрожь при мысли о том, что может скрываться позади такой мощной стальной брони. Воображение рисовало ей груды блестящих монет, сундуки, полные драгоценных камней, усыпанные бриллиантами мечи, рога для питья из слоновой кости… Благовония и жемчуг, шелка и ароматические смолы – почему бы и нет? Статуэтки из Старой Империи, утерянные работы Аропеллы, закладные на целые государства, личные дневники Мастера Делателя… Добыча, награбленная армией варваров, и прибыли от целого города торговых королей, слитые воедино.
Когда щель стала достаточно большой, чтобы через нее проскользнуть, Вик едва сдержалась, чтобы тут же не броситься вперед. Пайк, однако, с невероятным терпением ждал, пока огромная стальная махина дюйм за дюймом сперва подползет к ним, потом проползет мимо… И вот наконец хранилище Адуанского филиала банкирского дома «Валинт и Балк» открылось.
Оно оказалось не таким уж большим. Помещение было лишь чуть-чуть шире, чем сама грандиозная дверь. Вдоль стен от пола до потолка поднимались ряды полок. А на полках… Вик ступила вслед за Пайком в гигантский дверной проем, в царившую внутри тяжелую тишину, дождалась, пока глаза постепенно привыкнут к полумраку, – и увидела…
Ничего.
Помещение было абсолютно пустым.
Вик доводилось встречаться с разочарованиями, но, кажется, никогда она не испытывала настолько интенсивного.
– Они давным-давно вывезли все деньги, – пробормотал Пайк.
Вик прикоснулась кончиком пальца к одной из полок и провела, оставляя аккуратную бороздку в тонком слое пыли. Однако, учитывая, что помещение было замуровано, эта пыль могла копиться многие годы. Десятилетия.
– Если здесь вообще было что вывозить.
– Так, значит, все могущество «Валинта и Балка» основывалось на пустом хранилище… – В голосе Пайка звучало едва ли не уважение. – В нем не было ничего, кроме обещаний и лжи, и…
– Пустоты, – подсказала Вик.
Со стороны Пайка послышалось какое-то булькающее сипение. Сперва она подумала, что комиссар задыхается, и уже собралась позвать на помощь, когда вдруг поняла, что это смех. Из всех странностей, которые ей довелось видеть за время Великой Перемены, это зрелище – главный зачинщик всего происходящего, помирающий со смеху посреди пустого хранилища «Валинта и Балка», – было, наверное, самым причудливым.
Наконец он выпрямился, все еще вздрагивая от смеха и вытирая слезящиеся глаза.
– Надо же, как неудачно. А ведь огромная груда золота пришлась бы нам так кстати!
– Когда она бывает некстати? – отозвалась Вик, думая обо всех взятках, которые ей уже удалось организовать с помощью драгоценных камней принцессы Катиль, и тех, над которыми еще требовалось поработать.
– Да… но на самом деле это меняет лишь сроки, – продолжал Пайк. – Кстати, как там поживает ваш заговор?
На протяжении одного головокружительного мгновения до нее не доходило. Вик стояла с озадаченным видом человека, который видит фонтан крови, но еще не осознал, что она бьет из его собственной перерезанной глотки.
Ее первым побуждением, после того, как она повторила себе его слова и уловила их смысл, было бежать. Вторым – драться. Лагерная привычка. Ее взгляд метнулся к двери хранилища, пальцы дернулись к оружию. Но вокруг кишели констебли. Она не сделала бы и пяти шагов. И с этой уверенностью к ней пришло странное спокойствие. Вик всегда ждала, что ее раскроют. Каждая минута, когда этого не случалось, была для нее сюрпризом. Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула.
Убьют ли ее прямо здесь, на месте, а тело потом найдут плавающим возле доков, как любил повторять ее прежний хозяин, архилектор Глокта? Или потащат в Дом Чистоты для допроса, потом в Народный Суд для вынесения приговора, а потом к Цепной башне для последнего прыжка? Или Пайк сделает для нее исключение, хотя бы ради иронии ситуации, и отправит ее назад в инглийские лагеря?
– Огарок не имеет к этому никакого отношения, – проговорила она.
Конечно же, это было ошибкой. Снова она нарушает все собственные правила. С тем же успехом она могла бы разорвать на себе рубашку и показать точное расположение своего сердца. Но это была ошибка, которую она не могла не сделать. Словно хотя бы под конец она должна была сделать хоть что-то стоящее.
– Вам нравится этот мальчишка, не так ли? – Лицо Пайка уже снова превратилось в маску. – Нет ничего постыдного в том, чтобы испытывать к кому-либо теплые чувства. Например, вы нравитесь мне, и гораздо больше, чем большинство других. Поставить Броков и короля Орсо бок о бок в одном заговоре? Очень амбициозный проект – совместить настолько взрывоопасные компоненты. Пожалуй, даже опрометчивый. Совсем не то, чего я от вас ожидал. Я всегда считал, что вы, напротив, чересчур осторожны.
– Я тоже, – отозвалась Вик.
И тут ей вспомнился Сибальт. Его скупая печальная улыбка в полумраке литейной перед самым концом.
– Но приходит время… – пожалуй, она могла позволить себе напоследок немного драматизма, – когда ты должен показать, чего ты стоишь.
– Да, – сожженные губы Пайка раздвинулись, обнажая зубы. – Это урок, который выучил в лагерях я.
