Онлайн книга Медея и ее дети. Автор книги Людмила Улицкая

Одна из лучших книг у Улицкой. Каждый герой меня заворожил. Странно, что нет комментариев.
Впервые я прочитала её в бумажном варианте лет десять назад. На этих выходных с удовольствием перечитала, освежила в памяти замечательную и такую жизненную историю обычных людей со своими слабостями.

Книга великолепная! Читала бы и читала... Мозаичность сюжета, яркие образы, необычные стихи Маши... Кстати, кто их автор? Неужели сама Улицкая? Мистика в романе завораживает.

я управилась с книгой "Медея и ее дети" достаточно быстро,  даже пару вечеров не потребовалось, только одно ранее утро и этим же днем один вечерок.
Хочу сразу отметить, что с самым большим вниманием я читала и даже перечитывала в некоторых местах описания природы. Они действительно великолепны. Я сама выросла на юге и в Феодосии была пару раз, так что могла не только читать, но и визуально представлять и очень даже живо.
Жанр романа выдержан в стиле семейной хроники. Но конечно же, это не "Сага о Форсайтах". Мозаичное повествование, которое мне всегда не по душе. Очень часто обрыв начатого эпизода и потом нагромождение ненужностей каких -то и в результате некий сумбур всего повествования. Вообще все произведение основано не на стройной идее и каком-то центральном стержне, каким обычно является главный герой/героиня или действие, а на этом вот мельтешении действующих лиц, иногда невозможно даже вспомнить, а кто есть кто или мелькании эпизодов прошлого-настоящего-будущего и один Творец знает, чем это компоновалось, какими мыслями и что хотела автор сказать в итоге. И только природа-погода и украшала эту мишуру человеческих жизней.
 
И даже название книги в общем вводит в конфуз, ибо Медея была по жизни бездетной. И вот я, мать двух взрослых детей, свидетельствую, что ни одна женщина, даже вырастившая много не своих детей, но не прошедшая через процесс вынашивания и естественных родов, не может именоваться настоящей матерью. Это как невозможно быть немножко беременной, так и нерожавшая женщина не может быть хоть каким-то боком быть матерью. Называться может, хоть сто тысяч миллионов раз так назовите женщину с кучей приемных детей, вырастившей их с пеленок, честь и слава таким женщинам, но в моем понимании она не мать, так как не прошла вот эту девятимесячную инициацию и посвящения в Матери через роды.
Так что для меня у Медеи не было детей, никаких. Были ее братья и сестры, которых она, девчонка 16-ти лет, оставшаяся без матери, постаралась вырастить. Не всех, конечно. Мать Медеи погибла при родах, рожая четырнадцатого ребенка и оставив без себя 13 детей. Старше Медеи были два брата и они уже не жили в Поселке. Я уже не могу точно написать, кто и каких детей разобрал, но родственники взяли на воспитание часть детей и у Медеи остались кажется два младших и сестра Сандра - Александра, которую она вырастила. По ходу действия выясняется, что эта младшенькая умудрилась переспать с мужем Медеи и родить от него дочку. Медея узнала об этом уже после смерти мужа, кстати мне очень понравилась именно эта глава, такая нежная и трогательная, где пишется о заботе Медеи об умирающем от рака муже. Медея узнала, что Сандра была близка с ее Самуилом и отправилась к ней из Феодосии в Ленинград. Эпизод так и заканчивается. Медея оделась и поехала. И ВСЁ.. больше никаких сведений. А потом читателю вскользь сообщается, что сестры не виделись с друг другом 25 лет.
Вот из таких клочков и состоит весь роман и этим он мне никак не оставил в душе хороших зацепок.
Никак. И  то, что я написала, только чтобы обьяснить, почему у меня нет в душе отклика. Мне нравится линейность и логичная завершенность, чего я вообще в книге не увидела, зато очень даже отметила  некую похотливость женщин этого рода.
 
Медея имеет греческие корни и читая начало, я ожидаю развитие этих корней,  но в книге не просто красной нитью, а канатом проходит еврейский отсыл. Затрагивается, исподволь так,  политическая тема "Крым и татары" и в общем это было бы для меня не сюрпризом, если бы я сначала почитала и послушала госпожу Улицкую, ее установки жизни. Они мне в общем симпатичны, просто в книге они были для меня сюрпризом.
 
Что оказалось очень знакомым - летние, именно летние, посещения дома Медеи, даже график установлен,  ее всей многочисленной родни, имена которых у меня вообще к концу книге спутались клубком.
 
Вдруг представилось, а  если бы Медея жила где-нибудь у черта на куличках, а не в районе Судака-Феодосии? У нее тоже был бы дом на лето расписан наплывом гостевой родни? Навряд-ли..
 
Опять же я не поняла, как в действии  появился этот мачо, герой-любовник, массажисть, недоделанный спортсмен Володя, прости Господи, забыла его фамилию. Сначала идет глава о его детстве и метании ножичков, а потом опа  и он уже гостюет в доме соседки Ады. И откуда же он взялся в этом краю?  Или я недоразумительно что-то пропустила, или это так автор клочковал сюжетом, не поняла. Но этот персонаж, отрицательный герой Валера, вообще никакой вышел у писательницы, а ведь он занимает одно из центральных мест повествования. А такой пресный, такой нелепый, несмотря на все потуги сделать из него секси искусителя. Ну не получился он у автора
 
Вот из-за таких шероховатостей, которые попали мне на глаза, как читателю, я думая, что с  этим романом еще работать и работать, но видно автору это уже или скучно или без надобности, но роман сырой, очень сырой и не готов к хорошему читательскому восприятию. Ну не зря же Улицкая о себе и говорит, как о дилетанте от литературы. Да, не надо бы на  читателя выплескивать столько интимных скабрезных тайн, пусть и в придуманной истории семейных хроник. Пошловата выглядит в целом вся история. Но отдельные страницы и описания действительно великолепны. И некоторые Машины стихи тоже очень неплохи. И Машина история жизни, любви и смерти затмила персонаж по имени Медея, полностью и бесповоротно. Ну для меня, по крайней мере..

Olivia. Какая мозаичность? Это вновь набор слов, даже не предложений. Все бестолково скачет, то одно, то другое. О чем авторка думает, когда загружает нас подобным? Это не более, чем сочинение двоечника в начальной школе.
Хочется воскликнуть: "За что же ты нас так, русскоязычных, не уважаешь?" А мы, теперь и тебя.