Онлайн книга «Мастер осенних листьев»
|
Дивий Камень окружала низкая каменная стена, поверху которой стояли несколько стражников. Чего они охраняли в спокойном Краю, одни боги знали. Мастера Мару ждал здесь большой заказ. Извилистой мощеной улицей они поднялись почти на самую вершину холма и за пол-эрина устроились в двух комнатах гостиницы, стоящей напротив дома городского энгавра. При гостинице имелся небольшой дворик с двумя чахлыми яблонями и липой, который Унисса и получила в свое полное распоряжение. Мастер Мару поднимала Эльгу ранним утром, они завтракали в общем зале, потом около часа Унисса экзаменовала ученицу по живым-мертвым листьям, сочетаниям в букетах и показывала на примерах, что выходит по ее ответам, а что должно выходить на самом деле. После они расходились по комнатам, и Эльга занималась с холстом. Задание было простое и невыполнимое. Ужасное. Необходимо было, чтобы листья, брошенные россыпью, сами, узором, удержались на холсте. Но у Эльги они отскакивали, ломались, скользили мимо или – в лучшем случае – ложились на полотне бесполезным ворохом. Так еще мелкая речная серебрянка лежит на лотках. Навалом. И воняет. Эльга уж и говорила с листьями, и пыталась ими командовать, даже пела им песенки, но все было бесполезно. Листья не слушались. Мастера Мару слушались, а ее – нет. Как тут не заплачешь? Как тут не выйдешь к мастеру с мокрым лицом и расчесанной печатью на тыльной стороне ладони? А в ответ – ни слова, лишь хмыканье. Что дурочке отвечать? Пусть сама соображает, сначала – за обедом, а потом – во дворике. От полудня до глубокого вечера мастер Мару принимала жителей Дивьего Камня. Эльга все это время, почти не отлучаясь, сидела при ней и смотрела, как листья превращаются в букеты, как проступают глаза и улыбки, щеточки мужских усов из чертеца и женские шеи из капусты. Сак Униссы казался неистощимым. Работала она споро и весело. Человек только заговаривал о том, что хотел бы видеть, а руки мастера уже разворачивали на холсте листвяную битву, смертью порхал ноготь, и из хаоса и шелеста неожиданно возникал ответ на его желание. Просили об удаче, о любви, о достатке. Просили о памяти и беспамятстве. Просили о детях. Просили о выздоровлении и мужской силе. Унисса щурилась на просителя и всегда предупреждала, сколько времени будет действовать ее мастерство. День. Два. Неделю. Несколько часов. Хотите подольше, сбрызгивайте вином. Не по-весеннему жаркое солнце, пробиваясь сквозь яблоневую крону, рассыпало перед Эльгой золотые монетки. Букеты сменяли букеты, люди появлялись, кланялись, пропадали. Сминаемые в саке листья, кажется, жаловались на полное непонимание. Так длилось три дня, а утром четвертого Унисса спросила Эльгу: – Как твои успехи? – Я – дурочка, мастер Мару, – вздохнула Эльга. Унисса рассмеялась. – Не получается? Значит, скоро получится. – Они не слушаются! – пожаловалась Эльга. – Летят куда-то сами по себе. Я им шепчу, шепчу… – Ничего не делается быстро. – Унисса потрепала девочку по макушке и вдруг спросила серьезно: – Как полагаешь, мы готовы? – К чему? – выдохнула Эльга. – К большому заказу. Ты же не думаешь, что мы явились в Дивий Камень складывать простые букеты? – А будет непростой? – Думаю, не на одну неделю работы. И тебе придется мне помогать. Эльга вздрогнула. – Да, мастер Мару. А я справлюсь? – Х-ха! В городском доме энгавра происходил невидимый снаружи ремонт приемных покоев и кабинетов, и по коридорам сновали плотники и маляры. Стучали молотки, тонко пели пилы, пахло стружкой и морилкой. С части стен посрывали ткани, и нелепые ошметки золотистых и синих цветов теперь висели тут и там. Энгавр принимал в спальне. Эльге он показался замерзшим. Он сидел в кресле, укрытый одеялом по грудь, седой, хмурый, с колючими глазами на бледном лице, с нерасчесанной, комковатой бородой. За ним пенилась пуховыми одеялами неубранная кровать, а сбоку гудел камин, расцвечивая решетки и изразцы отблесками огня. – Я рад, что вы пришли, – чуть склонил голову в приветствии энгавр. Голос его был слаб, но чист. Унисса и Эльга поклонились по очереди. – Я – мастер Унисса Мару, а это моя ученица. Энгавр прикрыл глаза. – Ваше появление здесь значит, что вы возьметесь за мой заказ? – Да, господин энгавр. – Это замечательно. Энгавр закашлялся, рука его выползла из-под одеяла, и расторопный слуга, вынырнув из-за портьеры, мгновенно вернул ее на место. – Вы больны? – спросила Унисса. – Я умираю, но это совершенно не важно, – усмехнувшись, ответил энгавр. – Мы говорим о Дивьем Камне, а его ждет засуха. – Я слушаю. – Окрестные поля уже два года как стоят без дождя. Раньше мы спасались поливным каналом, но с зимы обмелел и он. Полтора весенних месяца не принесли облегчения, и дальше, по всем приметам, стоит ждать только худшего. В самом Дивьем Камне начинают сохнуть колодцы, и даже родник на его вершине течет едва-едва. – Что требуется от меня? – спросила Унисса. – Дождь, – сказал энгавр. – Вот как. – Да, дождь, в любое время, в течение трех лет. Мастер Мару задумалась. Пальцы нырнули в сак, словно надеясь за ухо вытащить оттуда виновника всех местных несчастий. – Три года… – Так возьметесь? – с надеждой спросил энгавр. – Я уже сказала вам: да. – Унисса протянула энгавру мятую бумагу с двумя оттисками печатей. – Я взяла ваш заказ у кранцвейлера Руе месяц назад. В нем нет подробностей, но мне важно было, что это заказ на мастера моего плана. Как видите, печати кранцвейлера и моя уже стоят. Свою поставите, когда я посчитаю, что сделала все, что могла. – Канлик! – позвал энгавр. Плотный, чуть косолапящий мужчина с цепью эконома на шее появился на его зов, взял бумагу из рук Униссы и, проверив ее на свет, долго рассматривал печати. Наконец кивнул. – Все в порядке, господин Миккош. – Тогда возьмите мастера под опеку города и надела, – распорядился энгавр. – Я уже заплатила пол-эрина… – Вам их вернут. – Дайте запястье, – сказал эконом, выбирая одну из печатей на цепи. – Кому вы заплатили эти пол-эрина? – Хозяину гостиницы напротив. Мастер Мару протянула руку. Эконом кивнул, подышал на печать, очистил от невидимых песчинок кожу и оттиснул синеватое изображение камня на холме. |