Книга Предсказание, страница 20 – Дин Кунц

К счастью, он не собирался делиться с нами этим мерзким запахом.

К несчастью, поднес пальцы ко рту и аккуратно слизал кашицу, в которую превратился паук. Насладился этим странным фруктом, похоже, решил, что он недостаточно зрелый, и вытер пальцы о рукав пиджака.

Перед нами стоял выпускник Университета Ганнибала Лектера, готовый занять место менеджера в мотеле «Бейтс» [23] .

Шоу с обнюхиванием и поеданием раздавленного паука устраивалось не для нас. Маньяк действовал рефлекторно, так обычные люди отгоняют мух.

И теперь, не отдавая себе отчета в том, какое впечатление произвели на нас его весьма необычные вкусовые пристрастия, он сказал:

— И вообще, время разговоров осталось в прошлом. Пришло время действовать, восстанавливать справедливость.

— И как же он собирается восстанавливать справедливость? — задалась вопросом Лорри. Вслух. И в голосе, которым произносились эти слова, от присущего ей оптимизма не осталось и следа.

А маньяк, несмотря на баритон взрослого, вдруг заговорил словно обиженный мальчишка:

— Я собираюсь много чего взорвать, убить массу людей и заставить город пожалеть о своем существовании.

— Честолюбивый замысел, — указала Лорри.

— Я готовился к этому всю жизнь.

Я внезапно переменил сложившееся у меня мнение на прямо противоположное.

— Если уж на то пошло, я бы действительно хотел послушать о вешалках для пальто.

— Каких вешалках? — переспросил он.

Прежде чем я успел ответить и, скорее всего, получить пулю между глаз, вмешалась Лорри:

— Слушай, я могу взять сумочку?

Он нахмурился.

— Зачем она тебе?

— По срочному женскому делу.

Я не мог поверить, что она пойдет на такое. Нет, я понимал, что не сумел ее переубедить, но полагал, что мой доводы заставили ее одуматься.

— По женскому срочному делу? — повторил маньяк. — Это ты о чем?

— Ты знаешь, — игриво ответила она.

Для парня, который мог притягивать женщин точно так же, как мощный магнит притягивает крупинки железного порошка, он проявил в этом вопросе вопиющее невежество.

— Откуда мне знать?

— Бывает раз в месяц.

Он по-прежнему ничего не понимал.

— На середине?

Теперь его уже не поняла Лорри.

— На середине?

— Сейчас середина месяца, — напомнил он. — Пятнадцатое сентября. И что?

— У меня месячные, — объяснила она.

Он тупо смотрел на нее.

— Менструация, — ей определенно хотелось обойтись без этого слова.

Его лоб разгладился. Он понял.

— Ага. Женское срочное дело.

— Да. Совершенно верно. Аллилуйя! Теперь я могу взять сумочку?

— Зачем?

Если бы она добралась до пилки для ногтей, то с радостью вогнала бы ее ему в глаз.

— Мне нужен тампон.

— Ты говоришь, что в сумочке у тебя тампон?

— Да.

— И он нужен тебе прямо сейчас, ты не можешь ждать?

— Да, совершенно не могу ждать, — подтвердила Лорри. Решила сыграть на его сострадании, которого он не выказал, убивая библиотекаря выстрелом в голову. Но Лорри полагала, что сострадание это у маньяка все-таки есть, поскольку пока с нами он вел себя достаточно мягко. — Я сожалею, но мне без него не обойтись.

Если в женских делах он соображал плохо, то замыслы в стиле Макиавелли разгадывал шутя.

— Что у тебя в сумочке, пистолет?

Признавая, что попалась, Лорри пожала плечами.

— Пистолета нет. Только металлическая пилка для ногтей.

— И что ты собиралась сделать… вонзить ее мне в сонную артерию?

— Если бы не попала в глаз, то да.

Он поднял пистолет, целясь в нее. Я предположил, что, пристрелив Лорри, он не остановится и разберется со мной. Я же видел, что он сделал с газетами.

— Мне следовало убить тебя прямо сейчас, — враждебности в голосе, однако, не слышалось.

— Следовало, — согласилась она. — Я бы убила, окажись на твоем месте.

Он улыбнулся и покачал головой:

— Ну ты даешь.

— Стараюсь, — и Лорри улыбнулась в ответ.

Мои губы тоже растянулись, открывая зуб за зубом, но с большим трудом. И причиняя боль. Тревога то никуда не делась.

— Долгие годы я готовил этот день, — сказал маньяк. — Я знал, что испытаю удовлетворенность, возможно, даже восторг, но и представить себе не мог, что все будет так забавно.

— Успех вечеринки зависит от гостей, которых ты на нее приглашаешь, — вставила Лорри.

Псих-убийца обдумывал ее слова, словно она процитировала один из сложных философских постулатов Шопенгауэра. Кивнул без тени улыбки, провел языком по зубам, верхним и нижним, словно пробуя на вкус ее слова, наконец ответил:

— Верно. До чего же верно.

Тут до меня дошло, что я не участвую в разговоре. А мне не хотелось, чтобы он пришел к выводу, что вечеринка вдвоем может быть куда забавнее вечеринки втроем.

И я уже открыл рот, наверняка чтобы ляпнуть какую-нибудь глупость вроде фразы о вешалках для пальто, фразы, после которой я мог бы получить пулю в живот, когда подвал вдруг наполнил грохот. Кинг-Конг молотил кулаками по массивной стене, которая отделяла его половину острова от второй, где жили нервные туземцы.

Маньяк, услышав грохот, просиял.

— Это Носач и Кучерявый. Они вам понравятся. Они привезли взрывчатку.

Как выяснилось, Корнелий Рутефорд Сноу питал слабость не только к архитектуре викторианского периода, но и к таинственности, которая наполняла мелодрамы той эпохи. Сэр Артур Конан Дойл использовал тот же эффект, рассказывая о подвигах бессмертного Шерлока Холмса: скрытые двери, никому не ведомые комнаты, лестницы, ведущие из ниоткуда в никуда, потайные ходы.

Рука об руку, но только из-за наручников, быстро, но только из-за направленного нам в спины пистолета, Лорри и я прошли в тот конец комнаты, где маньяк так жестоко расстрелял старые газеты.

Стеллажи занимали всю стену, от пола до потолка. На полках, в больших папках, хранились периодические издания.

Маньяк осмотрел несколько полок, не только сверху, но и снизу, возможно, искал подшивку журнала «Лайф» за 1952 год, а может, надеясь наткнуться на еще одного жирного паука.